— Мэтти в последнее время сам не свой, — кивнул Альфред. — Я спрашивал у Йонг Су, где он пропадает, но даже он не в курсе.
Артур в ответ только фыркнул: конечно, Йонг Су не в курсе, раз уж после всех признаний Мэтта они до сих пор не вместе.
— Не устаю поражаться твоей бестактности, — хмыкнул Керкленд.
— При чем тут это? — нахмурился Ал. — Я просто беспокоился о друге.
— Если бы ты о нем беспокоился, ты бы знал, что Мэттью влюблен в Йонг Су, — скривился Артур и, не дав Альфреду ответить, продолжил: — Ты бы знал, что он признался, а Им отверг его. Ты бы не стал каждую свободную минуту напоминать Мэтту о нем!
— Ты что-то путаешь, — не слишком уверенно отмахнулся Альфред. — Они всегда были близки, но только как друзья.
— Так значит, ты не только бестактный, но еще и бесчувственный, — протянул Артур. — Хотя тут как раз нечему удивляться, — он поймал злой взгляд Ала. — Не веришь мне — твое дело, но в следующий раз постарайся хотя бы немного разобраться в ситуации, прежде чем лезть.
Круто развернувшись, Артур уже распахнул дверь, когда почувствовал горячие пальцы на своем запястье. Каким-то неведомым образом Альфред за секунду оказался возле него и перехватил, не давая уйти. Артур не смог заставить себя развернуться.
— Останься, — тихо попросил Альфред. — Есть кое-что, о чем мне стоило рассказать тебе давным-давно.
Когда Артур посмотрел на него, в его взгляде было столько мольбы и отчаяния, что Керкленд только безвольно кивнул. Он так давно мечтал узнать, что же произошло летом в Америке, но именно в тот момент почувствовал, как сильно боится знать правду. Альфред повел его на кухню, сам приготовил чай, сел напротив, пряча взгляд на дне толстостенной кружки, и тяжело вздохнул.
Он рассказал Артуру обо всем: про болезнь отца, про его решение сдаться и прекратить борьбу, про свои обиды и страхи, про трудности на работе, из-за которых у него даже не было времени на родных, про появление Стива, его ультиматум с женитьбой, беременность мамы и, наконец, про смерть отца. Альфред рассказывал долго, с подробностями и деталями, неуместными бытовыми историями и смешными ситуациями, после которых его глаза наполнялись слезами, и Артур не перебивал его. Он не задавал вопросов, не пытался уточнить некоторые моменты, которые Ал рассказал смазанно или совсем коротко. Он слушал, и с каждым словом Альфреда все больше понимал его поступок. Это было настолько в духе Джонса — взять на себя всю вину, боль и тяжесть, чтобы Артур смог ненавидеть его и жить дальше, ни о чем не жалея, — что Артур удивлялся, как не понял всего раньше.
Но он не мог простить Альфреда. Да, он понимал его мотивы, понимал и в какой-то мере даже разделял его чувства. Артуру было безумно жаль Ала, он даже, наплевав на обиду и страх, положил свою руку поверх его руки, чтобы хоть немного облегчить боль, но он все равно не мог его простить.
— Ты должен был сказать мне раньше, — вздохнул он.
Альфред кивнул.
— Мне так жаль, Артур, — прошептал Джонс. — Я так облажался! Я должен был сразу рассказать тебе обо всем. Должен был настоять на операции, достать любые деньги, но спасти его. Я должен был быть с мамой, когда его не стало. Я испортил все, что только можно было испортить!
— Это точно, — вздохнул Артур. — Но у тебя все еще остались друзья, которые могут помочь. Если ты забыл, в «Кагами» учатся дети политиков и бизнесменов, да и просто состоятельных людей, а не обычные мальчишки. Если уж какой-то вопрос и не является для нас проблемой, так это устранение конкурента.
— Ты это серьезно?
Артур недобро усмехнулся.
— Абсолютно. Конечно, это не вернет тебе отца, и тебе все еще придется взять на себя заботу о маме и сестре, но…
Альфред перегнулся через стол и стиснул его в объятиях.
— Спасибо, — всхлипнул он. — Спасибо-спасибо-спасибо!
Спасибо, что понял. Спасибо, что не стал жалеть. Спасибо, что не отвернулся, что помог довериться и открыться. Спасибо, что остался рядом.
Артур сглотнул тяжелый ком и прикрыл глаза. От Альфреда пахло потом и кофе, он был весь горячий, и его руки дрожали, а еще он рыдал у Артура на плече в совершенно неподходящей для этого позе, но почему-то именно сейчас Артуру больше всего на свете хотелось его поцеловать.
Конечно, он этого не сделал. Артур неуверенно похлопал Альфреда по плечу, приговаривая что-то бессвязное и не слишком утешительное, тот отстранился и попытался улыбнуться — вышло не слишком хорошо. Потом Альфред снял очки, вытер мокрые глаза и отпил свой чай. Артур последовал его примеру и поморщился, сделав первый глоток, — чай давно остыл. Между ними повисла тишина — неловкая, как казалось Керкленду, и напряженная.
— А Мэтти, — вдруг начал Ал, — он правда влюблен в Йонг Су?
— Как будто ты не замечал этого раньше, — вздохнул Артур, но по смущенному взгляду в пол понял: Джонс и правда не замечал. — Даже после всех песен, которые он для него спел?
— С чего ты взял, что он пел для Йонг Су? Это была моя идея, — возразил Альфред.
Артур покачал головой и скептически посмотрел на него.
— Когда у Йонг Су появилась девушка, Мэтти выглядел очень печальным, — Ал прищурился и облокотился на стол, отставив кружку. — Но я думал, он просто грустил, ведь они больше не проводят вместе столько же времени, что и раньше. Я еще тогда — помнишь? — постоянно оставался у тебя, чтобы дать им время побыть вдвоем.
— О, так вот в чем была причина, — усмехнулся Артур, но, поймав возмущенный взгляд, поднял руки. — Просто издеваюсь. Как бы то ни было, я не знаю, что произошло между Йонг Су и Мэттью после Рождественского концерта. Но раз они не вместе, то…
Он многозначительно замолчал и поджал губы. Альфред кивнул.
— Получается, я провалился и как лучший друг тоже, — вздохнул он. — Даже не заметил, что они избегали друг друга.
— У тебя были все основания, — невесело улыбнулся Артур.
Альфред на это ничего не ответил. В тот раз они так и не обсудили то, о чем оба хотели поговорить на самом деле. Артур засобирался к себе, помыл обе кружки по привычке и чуть не поцеловал Джонса на прощание. Тот выглядел смущенным и слишком тихим, но в его глазах горел решительный огонек, и именно это обнадежило Артура больше всего. Альфред перестал бояться и бродить в темноте в одиночку. Теперь он знал, что Артур на его стороне.
***
За прошедшую неделю Альфред только сильнее убедился в правоте слов Артура. Йонг Су и Мэттью действительно больше не проводили время вместе, на переменах разбегались, кто куда, а для репетиций, очевидно, вообще составили график, потому что ни разу не пришли вместе. Ал хотел поговорить об этом с Мэттью, но тогда ему пришлось бы рассказать тому свою историю, а делать это снова он был пока не готов. Помимо этого, Мэтти и так не слишком часто появлялся в их блоке: иногда он уходил еще до того, как Альфред просыпался, а возвращался слишком поздно.
С Артуром у него практически получилось наладить отношения: тот больше не язвил и не срывался, пускал к себе на чай и разговаривал на нейтральные темы, что было все-таки лучше, чем Альфред мог вообще надеяться. Иногда, забывшись, они прикасались друг к другу — словно случайно, неловко и робко, и от этих редких жестов сердце ухало куда-то в район живота, разливаясь теплом во всем теле. Ал знал, что не заслужил этого — не заслужил быть таким абсурдно счастливым рядом с Артуром, но в Керкленде он вдруг нашел поддержку, которой у него никогда раньше не было.
Альфред привык действовать безрассудно, опираясь на минимум информации, но твердо уверенный в своей правоте. Он часто обжигался, получал за это по шапке и потом страдал, но никогда прежде не останавливался. Смерть отца как будто поставила его жизнь на паузу. Мир вокруг замер, погрузившись в снежное безмолвие, и у Альфреда появилось время, чтобы оглядеться вокруг.
Мама запретила ему приезжать на похороны. Сказала: «Если ты приедешь, Стив не отпустит тебя обратно». Альфред и сам это понимал — теперь, когда отца не стало, управление фирмой полностью легло на его плечи, а значит, он стал нужен Стиву в Америке. Он, конечно, рассказал Лоре о предложении Артура, и она не слишком уверенно, но все-таки поддержала их идею, поэтому и пыталась дать Альфреду как можно больше времени. Он понимал это, но быть с ней в такой тяжелый момент казалось намного важнее всего, что может произойти дальше.