– Один. Хорошо. А тетя Люся – это тогда кто?
– Это соседка дяди Бори. Она живет этажом ниже и время от времени приходит к дяде Боре, чтобы убраться у него. Хорошая женщина, только малость на голову прибабахнутая.
– Как это прибабахнутая? Сумасшедшая? Совсем?
– Придем, сама увидишь, – пообещала ей Ритка. – Только, чур, ничему не удивляться!
Предупреждение Ритки пришлось очень кстати. Тетя Люся в самом деле оказалась очень оригинальной личностью. В прошлом балерина из тех, про кого говорят: «Пятый лебедь в десятом ряду», она рано вышла на пенсию, увлеклась философией, а потом вдруг решила, что не сумела реализовать себя в танцах, потому что ей было предначертано стать великой художницей.
И надо сказать, что с выбором тетя Люся не ошиблась. Если в танцах ее слегка угловатые движения сразу же бросались в глаза, то та мазня, которую вдохновенно малевала на своих полотнах тетя Люся, имела хорошие шансы прославиться со временем. Ведь современники не принимали Ван-Гога и даже Моне. Организаторы гнали их со всех выставок и осыпали бранными эпитетами. А уж что писали про их картины критики, вообще лучше было не читать. Но сейчас их картины ценятся на вес золота. К ним пришли слава и успех. А все почему? Потому что они верили в себя и в то, что они делают.
В таких делах главное – это упорство. Если с утра и до ночи рисовать одному тебе видимые образы, то рано или поздно достигнешь в этом деле совершенства, и у тебя станет получаться что-то действительно стоящее. А упорства тете Люсе было не занимать.
– Вот это мои ранние полотна! – показала тетя Люся на приличную пачку акварелей и масляных полотен, сложенных в углу комнаты. – Вряд ли они меня прославят. Я и сама иногда просматриваю их и удивляюсь, до чего же плохим художником я была в ту пору! Сколько ошибок! Вы себе даже и не представляете!
– Но теперь-то вы рисуете вполне прилично, – ляпнула Ритка, и тетя Люся немедленно надулась.
– Что значит прилично? Теперь мои творения – совершенны! Вот хотя бы взять этого Арлекина!
И она вытащила картину, на которой был изображен паяц, цветовая гамма шедевра была сине-красной, отчего лицо бедного Арлекина приняло какой-то синюшный, мертвенный оттенок. А пейзаж за его спиной горел, наоборот, адским пламенем. Но сам Арлекин, несмотря на плохое состояние здоровья и нездоровую экологическую обстановку вокруг себя, чувствовал себя в этом месте отлично. Об этом говорило выражение его лица – плутоватое и злобное одновременно.
Надо сказать, что, несмотря на весьма спорные характеристики полотна, оно чем-то завораживало. Например, Ритка так и уставилась на костюм в сине-красную клетку, в который был облачен Арлекин, совсем забыв и про дядю Борю, и про своего собственного мужа, и про все, что с ними случилось.
– Какое странное у него лицо, – задумчиво прошептала она.
– Еще бы не странное! – откликнулась также шепотом Мариша. – Немного я видела людей с таким цветом лица!
– Да нет! Не в этом дело. Просто оно мне кого-то напоминает.
– Мы сюда не картинами пришли любоваться.
– Да, да! Ты права! Разумеется, ты права!
Отдав дань творчеству хозяйки квартиры, подруги наконец смогли перейти к сути интересующего их вопроса. И тетя Люся рассказала им все в подробностях. Мало того что она лично и хорошо знала покойного дядю Борю, много с ним общалась и даже дружила. Так еще она была вызвана в качестве понятой во время осмотра его квартиры оперативниками.
И теперь охотно делилась душераздирающими подробностями с подругами.
– Мужа твоего я бы заподозрила в причастности к убийству дядюшки в последнюю очередь! – откровенно заявила она Рите. – Такой славный мальчик. Добрый, вежливый. Я его помню с детства. Вечно с ним что-нибудь случалось. То в лужу упадет, то из окна вывалится, а то и вовсе под машину угодит. Постоянно его били хулиганы, отнимали деньги на завтрак и портили его тетрадки и учебники.
– Да. И с тех пор мало что изменилось, – грустно согласилась Ритка. – Разве что неприятности стали покрупнее порчи школьных тетрадей.
– Но дядюшку своего он очень любил. Часто приходил к старику. И в детстве, и когда подрос. Поэтому-то я и не удивилась, когда увидела его в тот вечер поднимающимся по лестнице.
– Никита был здесь?
– Был. Мы столкнулись с ним на лестничной клетке. И я сразу же с ним поздоровалась.
Но обычно приветливый и дружелюбный Никита в этот раз лишь буркнул что-то неразборчивое в ответ. И, ничего не прибавив, даже не спросив у тети Люси, как ее здоровье и как продвигается ее творчество, пошел дальше наверх, в квартиру дяди.
– Признаюсь, я этому очень удивилась. Никита всегда был таким вежливым мальчиком. А тут у меня в руках были два огромных пакета с продуктового рынка, а он даже не предложил помочь мне их поднести. А я и сахар купила, и крупу, и овощи. И все в большом объеме, оптом. Так дешевле получается.