- Что долго не спишь? - остановившись в дверях, спросил отец.
- Скоро лягу, - не поднимая головы, ответил Андрюшка.
- А читаешь чего? Про шпионов?
Андрюшка поднял на него глаза:
- Про мышей.
- Чего-о? Про мышей?! А я думал, что путное. - Он почесал волосатую грудь и несколько мгновений в недоумении смотрел на сына. - Неужто интересно?
Андрюшка кивнул.
- Ну, коли интересно... - Он вздохнул. - А я сегодня на Стрелихе был. Жать буду. Вот и глядел поле. Много, однако, овса медведи помяли!.. Следы видел - страх глядеть, какая лапища!
- Следы? Свежие? - встрепенулся Андрюшка.
- Совсем свежие, будто только что пройдено.
Андрюшка прикинул: в три - из школы, в четыре - на Стрелиху, где-то около восьми вечера - обратно... И на уроки время останется.
- А комбайн когда на Стрелиху погонишь? Завтра?
- Завтра-то не успеть. За Вепревым большой клин дожинать надо... А что?
- Думаю, если на лабазе еще вечерок посидеть...
- С Валеркой?
- С Борькой. Может, кого и увидим.
- Сидите, не жалко... Ну ладно, пойду спать. И ты ложись, хватит читать. Мышь - она мышь и есть.
Сам Вадим Сергеевич в детстве читал мало и, только когда учился в школе механизации, на какое-то время увлекся книгами про шпионов и разведчиков. Читал запоем, иногда целые ночи, но потом заметил, что все книги очень похожи одна на другую: дочитаешь до середины и уже знаешь, чем все кончится, и интерес к "шпионской" литературе пропал. Да и то сказать - какой от нее прок? Иное дело книга о машинах или о выращивании новых сортов: и в голове что-то остается, и в жизни годится... А сын увлекся чтением про мышей. Диво! Откуда в нем такой интерес? Может, по материной линии?
Вадим Сергеевич лег в кровать и легонько ткнул жену локтем в бок.
- Чего тебе? - сонно отозвалась Евдокия Марковна.
- Ты когда в школе училась, про что книжки читала?
- Спи!..
- Ну скажи, Дуся!.. Помнишь ведь.
- Что задавали, то и читала.
- А еще? Не только ведь то, что задавали.
- Будто сам не знаешь? Про войну, про любовь...
- Ну, а про мышей... не читала?
- Про каких еще мышей?! - рассердилась жена.
- Ты не обижайся!.. Я почему спрашиваю? Андрюха-то который уж вечер про мышей читает! И откуда у него такой интерес? Я ничего похожего в жизни не читывал, ты тоже...
- От себя, - нимало не задумываясь, ответила жена.
- Так-то оно так, - нерешительно протянул Вадим Сергеевич, - только интерес-то больно мал. Мышь... Чего в ней? Раз кошке хамнуть.
- Ой, спи! Нашел о чем говорить середь ночи. - И она отвернулась к стене, давая понять, что хватит уж этой болтовни.
Поразмыслив над словами жены, Вадим Сергеевич согласился: действительно, у каждого человека должен быть свой, особый интерес, интерес от себя. И лучше бы, конечно, если б Андрюшка увлекся книгами, скажем, про механизмы, про технику. Или начал про мышей, а кончит чем-нибудь покрупнее, посерьезнее? Ведь все начинается с малого...
21
Валерка только что сел готовиться к урокам, как Лариска вдруг сказала:
- Ой, Валер! К тебе Андрюшка и Борька идут!
Валерка на мгновение растерялся, но тут же овладел собой:
- А мне-то что? Пускай идут!..
Но Лариска ошиблась: Андрюшка и Борька прошли мимо дома Гвоздевых.
- Ой, они совсем и не к нам! Может, позвать?
- Еще чего! - возмутился Валерка, но в душе был раздосадован.
"Наверно, на Стрелиху, - подумал он. - Или в лес... Вот бы на раненую медведицу нарвались!.. Она бы им показала..."
Андрюшка и Борька действительно отправились на Стрелиху. В пути Андрюшка увлеченно рассказывал Борьке все, что вычитал о медведях.
- Понимаешь, - говорил он, - медведь-то, оказывается, совсем и не хищник. Больше коренья всякие ест, ягоды, листья осины, муравьев. И медвежата у него не каждый год бывают. Родятся малю-усенькие, еще в берлоге, и с этими медвежатами медведица осенью опять в берлогу ложится. Зиму проспят и все лето вместе ходят, а на другую зиму - уже отдельно. Иногда одного медвежонка мать берет к себе в берлогу, а остальным самим уж приходится берлоги делать.
- А берлога - она какая? - спросил Борька.
- Там написано, разные бывают. Иной медведь на зиму глубокую яму роет где-нибудь под корнями дерева. А другие совсем немножко копают; разгребут землю, веточек да мху натаскают, чтобы помягче, и ложатся.
- А сверху что?
- Выворотень или ветки, если берлога под деревом, а то и совсем ничего. Снег зимой валит, валит да так и засыплет медведя. Вот ему и тепло.
- Интересно! - Борька помолчал, представляя, как под толстым слоем снега спит медведь, потом спросил: - А про мышку, помнишь, рассказывал рыженькая такая, - узнал чего?
- Только название. Вчера весь вечер про мышей читал. Едва и нашел. "Полевая мышь" называется. Одна и есть такая рыжая, с черным ремешком вдоль спины. А как она живет, там почему-то ничего не написано. Про других много, по целой странице есть, а про эту не написали... О зайцах еще читал. У них в конце лета зайчата бывают. Так и называются листопаднички.
- Вот бы поймать!..
- Хорошо бы, да где его найдешь? Он такой маленький, серенький, спрячется - и не увидишь.
Когда пришли на Стрелиху, то сразу поняли, что после отъезда охотников медведица со своими малышами не только наведывалась на поле, но, словно в отместку людям, порядком помяла овес. Чуть ли не до середины поля зверем были проложены широкие тропы.
- Видал? Во укатала! - восторженно воскликнул Борька. - А мы думали, не придет.
Андрюшка мрачно смотрел на длинные извитые коридоры, проложенные медведицей, на вмятые в землю тяжелые метелки овса и понимал, что вред участку нанесен немалый.
- Ползала она тут, что ли?..
- А здорово, правда?
- Чего здорово?! Ты хоть знаешь, какой это овес?
- Овес? Обыкновенный, - смутился Борька.
- Семенной! Да еще какого-то особого сорта. - Андрюшка приподнял смятые стебли - зерно было не тронуто. - Вот ведь какая! Ела бы, а мять-то зачем?
- Она по сторонам тропы ела, - заметил Борька. - Видишь? - И потрогал оголенные верхушки стеблей.
- Мы ее от охотников спасли, а она нам вред стала делать. Раньше, когда кормилась, не мяла таких троп...
Доска для лабаза была спрятана в густых елочках на краю поля, и Андрюшка быстро нашел ее. С помощью Борьки он приладил доску на старое место, на елки, а под ноги приспособил палку, крепко привязав ее веревочкой к сучьям.
- Рановато еще садиться-то, - сказал он, взглянув на солнце.
- Ништо!.. - отозвался Борька, которому не терпелось забраться на лабаз. - Сверху-то виднее, может, кого и увидим.
С того дня, как Андрюшка последний раз сидел на лабазе, прошло больше полумесяца. Незаметно промелькнуло время, но оно оставило неизгладимые следы приближающейся осени. Теперь ребята вдруг увидели, что лес, казавшийся прежде густым и темным, как-то поредел и посветлел. Березовая листва пожелтела, багряно горели верхушки осин. В лесу было пусто.
Борька пошарил глазами по овсу слева направо, потом справа налево никого, и тихо спросил:
- Андрюш, а разговаривать пока можно?
- Можно. Еще не скоро солнце сядет.
- А как ты думаешь, видел Валерка, что мы на Стрелиху пошли?
- Наверно, видел.
- Обидится, что не позвали...
- Пусть обижается. Сам виноват.
- А в школе вы как? Ведь за одной партой. И не разговариваете?
- Мы теперь не вместе сидим.
- Правда? А я и не знал...
- Видишь ли, - задумчиво заговорил Андрюшка, - Валерка оказался не таким, как я думал. Он считает себя лучше других. Лучше тебя, например...
- Так ведь он лучше и есть! - искренне возразил Борька. - И учится лучше.