- Наверно... умер, - сказал Андрюшка, и Борька увидел, что лицо его заметно побледнело.
- А если... живой? - шепотом спросил Борька.
- Если живой?.. Да если он живой, я его на руках домой унесу! Андрюшка порывисто раздвинул хвою и сразу увидел в подножии ствола ели пушистый темный комок.
Медвежонок полулежал на боку, скрючившись, поджав под себя лапки и спрятав голову куда-то на грудь, к животу.
Андрюшка осторожно опустил руку на спину медвежонка, но тут же отдернул ее: медвежонок зашевелился, стал поднимать голову.
- Живой!.. - невольно вырвалось у Борьки. - Не убежал бы!
Но медвежонок даже не пытался подняться на ноги. Повернув голову, он смотрел на ребят маленькими черными глазками. И столько ненависти и злобы - не страха! - было в его взгляде, что Андрюшка на миг растерялся. И тут он вдруг увидел под горлом медвежонка светлую шерстку. Это сразу придало решимости: ведь перед ним был уже виденный раньше, знакомый медвежонок!
- Ну, маленький, обожди, потерпи, мы сейчас!.. - пробормотал Андрюшка.
Он скинул рюкзак, снял с себя фуфайку и расстелил на земле рядом с медвежонком.
- Мы его завернем, - пояснил Андрюшка свое намерение. - Он, наверно, уже замерзает!..
- Смотри, чтоб не укусил! - предупредил Борька. - Вон как смотрит!
Андрюша только рукой махнул. Он смело склонился над медвежонком, чтобы взять его под грудь и перенести на фуфайку, но тут же почувствовал, как крепкие челюсти сомкнулись на запястье правой руки.
Но сил у медвежонка только и хватило на эту последнюю отчаянную попытку защитить себя. Давление зубов сразу же ослабело, и Андрюшка без труда высвободил руку из пасти медвежонка. Не давая зверьку собраться с новыми силами, он опрокинул его на фуфайку, быстро прикрыл полами и стал торопливо застегивать пуговицы. Медвежонок вяло шевельнулся и затих.
- Ворот еще надо бы завязать и рукава, - сказал Андрюшка.
- У меня где-то была веревочка. - Борька пошарил в карманах и вытащил бечевку, ту самую, которой пользовались при устройстве лабаза.
Вдвоем ребята крепко связали ворот фуфайки, потом связали оба рукава, и медвежонок оказался в теплом мешке.
- Замерзнешь ты... В одном-то свитере, - сказал Борька. - Попробуй надеть под низ мою вельветку, может, налезет? А не налезет - распороть можно.
- Ничего не надо. Быстро пойдем, не замерзну!
Андрюшка просунул руки под фуфайку и, как ребенка, поднял медвежонка к груди. Он не ожидал, что медвежонок окажется таким тяжелым, и понял, что донести его до деревни будет не просто. Но знал, что донесет, чего бы это ни стоило.
34
Сколько весит восьмимесячный медвежонок - пуд, два, три пуда?.. Когда Андрюшка поднял его под разлапистой елкой, он подумал, что в медвежонке килограммов двадцать, не меньше. А через какой-то километр ему уже казалось, что ноша тянет больше сорока. Руки болели от плеч до кистей, фуфайка с медвежонком неумолимо разгибала их, и Андрюшке стоило огромных усилий удерживать ее у своей груди. Когда же почувствовал, что сил больше нет, что еще шаг - и драгоценная ноша упадет в снег, он опустился на первую подвернувшуюся кочку и положил медвежонка на колени.
- И до чего тяжелый!.. Руки отваливаются.
- А он... не умер? Почему он не шевелится?
- Тепло ему, вот и лежит спокойно. Иногда и шевельнется маленько, будто вздрогнет.
- Ты видел, где у него рана? - спросил Борька.
- Где-то в груди. Шерсть под грудью кровяная. Когда его на фуфайку перевернул, тогда и заметил. И правая передняя лапка тоже в крови... Только бы до деревни донести, а там сразу за ветеринаром сбегаем.
Борька развязал рюкзачок, достал лепешки и пряники, подал Андрюшке.
- Вот поедим, и я попробую его нести. Хоть немножко. Я, смотри, маленький, а сильный!
Андрюшка считал, что нести медвежонка Борьке, конечно, не по силам, но возражать не стал.
- Попробуй, - сказал он. - Немножко поднесешь, и то хорошо.
Борька, ободренный такой поддержкой, пронес медвежонка не меньше сотни метров. Потом вдруг опустился на колени и дрожащим от напряжения голосом сказал:
- Всё, больше не могу...
Андрюшка из рук в руки принял ношу, и ребята пошли дальше. А солнце уже клонилось к западу, и было ясно, что засветло в деревню не прийти.
"Носилки бы сделать, - думал Борька. - Только на носилках холодно ему будет, вон как морозит! На руках теплее..."
...В зимнюю пору колхозные механизаторы работали по субботам и воскресеньям не полный день, и Вадим Сергеевич возвратился домой, едва начало смеркаться. Он не на шутку встревожился, узнав, что Андрюшка и Борька еще не пришли из лесу.
- Они ведь не больно и заботятся, - ворчала бабка Перьиха. Дорвутся до воли, так и чуру не знают. Теперь-то уж, поди, в домашнюю сторону правят...
Не успокоившись таким предположением матери, Вадим Сергеевич решил сходить к Сизовым: может, ребята уже вернулись, но застряли у Борьки?
Но бабка была права: в эту самую пору Андрюшка и Борька действительно "правили" к дому, однако были всего на полпути к деревне. Они опять сидели на снегу, отдыхая, быть может, в десятый раз. После каждого такого отдыха ноша уже не казалась легче, а руки, наоборот, становились все слабей и непослушней.
- Придумал! - почти выкрикнул Борька. - Мы его вместе, вдвоем понесем. У тебя есть в брюках ремень?
- Есть.
- И у меня есть. Только дыры придется в фуфайке сделать. Проденем в эти дыры ремни и...
- Не так надо, - возразил Андрюшка, живо ухватившись за Борькину мысль. - Мы из ремней лямки сделаем, чтобы медвежонок за спиной, как в ватном мешке, сидел!
Перочинным ножом Андрюшка нарезал дыр по нижнему краю фуфайки и тремя большими стежками прошил ее своим ремнем, а пряжку застегнул. Второй ремень ребята пропустили в сквозное отверстие, прорезанное возле веревочки, которой был стянут ворот, и все получилось отлично. Сначала ремни оказались длинноваты, но Борька подтянул их, перестегнул пряжки на другие дырки, и фуфайка с медвежонком удобно легла поперек Андрюшкиной спины.
Перемена положения, видимо, доставила раненому медвежонку какое-то беспокойство, и он заворочался.
- Шевелится, он шевелится!.. - восторженно прошептал Борька.
- Конечно, шевелится! Теперь мы его хоть за двадцать километров унесем!..
Уже светилось огнями недалекое Овинцево, когда перед ребятами на тракторном следу неожиданно возникли из густой темноты две человеческие фигуры.
- Кажется, шагают наши пропащие!.. - раздался глуховатый добродушный голос.
Андрюшка, узнав своего отца, почувствовал во всем теле такую усталость, что едва удержался, чтобы тут же не сесть в снег. Он остановился, опершись рукой на Борькино плечо, и хрипло и радостно сказал:
- Ну, теперь-то, Бориска, мы пришли!
Рядом с Андрюшкиным отцом был Федор Трофимович.
Отец Борьки, понимая, насколько устали ребята, сам вызвался сходить за ветеринарным врачом и сразу отправился на центральную усадьбу колхоза.
- Ты уж, Федя, поторопись! - крикнул ему уже с крыльца своего дома Вадим Сергеевич. - Если Виталия Максимовича нету, к Нюшке-фельдшерице сбегай!
- Все сделаю! - отозвался из темноты Сизов-старший.
Когда Вадим Сергеевич со своей странной ношей на руках вошел в избу, Перьиха чуть не упала в обморок. Но, увидев, что следом за сыном через порог шагнул Андрюшка, а за ним и Борька, тотчас успокоилась и громко спросила:
- Чего такое принес-то? С ремнями!..
- Ты потише, - предупредил ее Вадим Сергеевич. - Медвежонок раненый.
- Еще не легче!.. - Старуха так и села на лавку.
Вадим Сергеевич бережно опустил закутанного медвежонка на пол посреди избы, скинул с себя полушубок. Он сам вытащил из фуфайки ремни, мысленно подивившись сметливости ребят, перерезал веревочки, которыми были связаны рукава и стянут ворот, потом расстегнул все пуговицы и тихонечко раскинул полы. Медвежонок лежал на левом боку, поджав лапы и подогнув к груди мордочку. Глаза его были закрыты, он прерывисто и часто дышал. Шерсть на передней лапе повыше локтя и на груди свалялась и слиплась от запекшейся крови.