— Никаво не жалко, ни–ка–во… — вдруг протянула Каспер шнуровскую песню из «Бу–мера».
— Ни тебя, ни меня, ни его! — подхватила я, тыкая пальцем в Дениса.
Мы с Каспером заржали. Ржали долго. И пели эту песню.
Старуха–клещ покачала головой
— Девочки, нельзя так!!!
Мы продолжали ржать. Жизнь налаживалась.
Первый раз я встретила Шнурова на церемонии вручения премии «Национальный бестселлер» в 2002 году. Когда мою книжку номинировали на эту премию.
Шнуров сидел в жюри, слегка непричёсанный и в светлой кофте. На шее висел сотик. Шнуров проголосовал за мою книжку, поставил крестик. Мне было безумно приятно. Хотя премию я в итоге не получила. Шнуров состроил сочувственную рожу.
Второй раз мы встретились на следующем «Национальном бестселлере». В промежутках пересекались в передачах, посвященных мату. Шнуров — мат в песнях, Денежкина — в книжке. Куда мы катимся, и все такое.
Шнуров был в рубашке навыпуск и с пузом. Сказал мне «Привет!», поцеловал в счёку и потряс ручку, как старой знакомой. После церемонии все пошли жрать. Мы стояли за столиком. Шнуров, я и какие–то дядьки. Шнуров так и сказал
— Сбегай дяденькам за водкой.
В смысле пойди в бар и принеси стаканы.
— А поебаться не завернуть — предложила я.
— Ты хочешь со мной поебаться — не растерялся находчивый Шнуров.
За водкой пошёл кто–то из дядек.
Затем к нам примкнула поэтесса Беломлинская. Это такая кавказская тётенька, не толстая. Она что–то торжественно говорила и в конце концов мы втроём — я, она и Шнуров — пошли в мужской туалет. Шнуров достал письку и не стесняясь стал ссать. Поэтесса убежала.
После «Бестселлера» меня позвали в рест, на день рождения.
— Пошли с нами, — говорю я Шнурову.
— Поцелуй меня — пойду! — весело предложил Шнуров.
— Значит, не пойдёшь
— Поцелуешь — пойду! Почувствовав в этом какой–то подвох, я
отказалась.
Через неделю мне прислал письмо приятель Вася из Питера. «Тут в газете напечатали фотографию — ты со Шнуровым. Обнимаетесь. Ты с ним встречаешься????»
И вот сейчас я оставила в Екатеринбурге друзей и беременную крысу (которая родила четырнадцать детей, как только я села в самолёт) и полетела в Питер. Из зимы в осень. К Шнуру, к Шнуру.
Встреча со Шнуровым состоялась в пабе. Не помню название. Но я три месяца жила в Лондоне, и атмосфера вокруг была до боли знакомая, как дома.
Поднимаюсь на второй этаж. Шнуров с девушкой. Обедают. Девушка красивая, с белой кожей и белыми волосами. Посмотрела на меня, как собака Баскервилей. Я могу прекрасно её понять. Когда приходят журналисты (в данном случае я) и не дают пожрать спокойно твоему мужику, хочется засунуть им их диктофоны прямо в зад. Или воткнуть в каждый глаз по вилке. А тут просто посмотрела.
Шнуров встаёт, здоровается. Трясёт ручку. Не целует.
Живота у него нет. Точнее, он есть, но не свисает, как раньше. Борода. Тонкие белые ручки. Не руки, а почему–то ручки. Кулак на футболке. Мы отсаживаемся от девушки за другой стол. Я сижу к ней спиной. Шнуров — лицом. Он смотрит мимо меня.
— Вообще–то, — говорю я, — сначала я хотела Новикова. Но он отказался.
— А почему он отказался
— А фиг знает. Он сказал, что я безнравственная девушка, а он колокола льёт.
— Что–что он любит — не расслышал Шнур. Говорят, у уральцев плохая дикция. Ничего не понятно. Это наглая ложь. Мы прекрасно живём и все друг друга понимаем. Но бестолковые столичные жители часто нас не понимают. Приходится париться — говорить внятно. Я откашливаюсь.
— Да не любит, говорю, он, а колокола льет, потому что такой нравственный. Короче, первый вопрос, который я ему хотела задать, тебе задаю про тюрьму. Ты про тюрьму знаешь что–нибудь
— Ну, я там был — в тюрьме — снимался в кино два дня, на зоне строгого режима. Четыре, пардон.
— С полным проникновением
— Ну да, с погружением в атмосферу, ничего так.
— Страшно
— Страшно, дико.
— Двери железные
— Нет. То есть и двери железные, но вообще небо низкое — давит.
— В тюрьме тех, кто с девками занимается оральным сексом, сразу отправляют к голубым, это так — делюсь я своими познаниями.
— Ну, на самом деле… Это называется «дельфин», по–моему. Те, кто лижут, называются «дельфинами», — в свою очередь делится познаниями Шнур.
Я такого ни разу не слышала. Почему дельфины? Дельфины гладкие, блестящие, стрекочут и ныряют. Может, как раз оттого, что ныряют в неизведанные глубины женского организма