В эту секунду к нашему столику подхиливают мужик и баба незнакомые. В смысле, мне незнакомые. Шнур их знает. Целуются, все дела. Парочка явно навеселе. Баба особенно. Выясняют, чем мы тут нах занимаемся. Мужик меня спрашивает — чё, блин, об всем уже спросила? Почти обо всем, говорю. А об оральном сексе спрашивала? Откуда знает? Да, говорю. Спросила об оральном сексе раза четыре. А о чем не спрашивала? Говорю — о мате типа. О словах нехороших. Мужик такой:
— О, важная тема! Я вот сначала просто слышал про Шнура, потом, когда познакомились, смотрю — какой славный человек. А потом влез в Интернет, смотрю, а там — «еб твою мать, хуй, пизда, хуйня». И меня кондрашка схватила. Потом я купил диски, а диски забавные. Когда публика расслабленная приходит в гости, ставлю — смеются, когда более или менее подтянутая — растеряны, слышать такого не хотят, а я им объясняю, что это на самом деле не так уж и плохо. Меня нелегко переспорить в этом отношении. Потому что, когда на «Культуре» Виктор Ерофеев начинает разговор о мате, легко и остроумно давит застенчивых противников мата, то я обращаю внимание на то, что никто из матерщинников не произносит ни одного нехорошего слова, потому что понимают — экран, публика и т. д. Так вот, вопрос не в том — устранить мат или не устранить. Здесь задачка с отсутствием решения. Но можно что–то по этому поводу толковое сказать, У Сережки дурные совершенно стихи, но вдруг выскакивает какая–то строчка — бах, зацепило, еще строчка — зацепило. Книжку я купил «Дай мне», думал, Денежкина дура дурочкой, а оказалось, что литературно одаренный человек. Кстати, когда мы на улице спрашивали музыкантов, то музыканты нам сказали, что, кто бы ни запел, у нас уже есть Шнур, и второго быть не может. Сказать, что это можно, а это нельзя, мы не в состоянии.
Вот как, значит, про меня люди думают. Мужик, между прочим, сам с виду — дурачок дурачком. Обсос такой столичный.
— Мне кажется, что мата нет, — это Шнур опять. — Мат — это идея. Историю хотел рассказать. Приятель работает на телевидении, снимал сюжет с Германом. Такой есть режиссер Герман, великий наш режиссер, жутко интеллигентный человек. И вот он снимает — в кадре Герман, на съемочной площадке дело происходит, говорит жутко умные вещи жутко интеллигентно, и вдруг перед камерой проходит человек. На что Герман говорит «Еб твою мать! Ты же, блядь, киношник! Люди тут, на хуй, снимают! А ты, блядь, не понимаешь, что перед камерой ходить–то, блядь, нельзя!» — и дальше продолжает говорить жутко интеллигентные вещи. Никакой рабочий процесс не возможен без этого, ничего не будет работать, в этой стране точно. Если даже лошадь без «эх, еб твою мать» не ездит. У нас даже и животные к этому привыкли. Собака понимает только мат.
— Например?
— Ну, если ты с собакой разговариваешь, но она что–то не то делает, то она понимает только матюги. Не то чтобы она их слышит, она просто понимает, что, видимо, человека довели и нужно с ним как–то по–другому.
— Мат для экспрессии понятен, чтобы мысль довести. Но когда используется мат в творчестве — это уже какая–то сознательная штука. Это прием такой, фишка?
— Есть такие состояния, которые без матюгов не выразить. Самый дурацкий пример слова «конец» и «всё» абсолютно не отвечают слову «пиздец», это не синонимы. Потому что «пиздец» — это пиздец, это какой–то крайний конец, но «крайний конец» — это не формулировка и вообще глупо звучит. Есть же вот слово, которое отражает эту ситуацию, и другого такого нет.
— У меня тоже был забавный случай. Когда я читала Денежкину в первый раз, то пропустила все матерные выражения, они вписаны в ткань текста и адекватно отражают мысль. — Это вдруг баба пьяненькая вступила, которая с мужиком пришла. Тоже меня читала, надо же. А с виду ведь тоже на дурочку смахивает. — У меня не цеплялись глаза — матерное слово, не матерное, главное, что я поняла. Это соотношение между эмоцией и словом уравновешено. А когда мои родители читали «Чувствуется энергетика, талантливо написано. Но сколько мата!» Действительно, сейчас все говорят «Денежкина в литературе — мат. Шнур в музыке — мат». Но я думаю, что мат не ради мата, правильно? Ведь вы, когда писали, не думали, что я буду первым, кто будет материться, а сейчас я напишу песню, в которой будет двадцать слов матерных и одно нематерное.
— Ну, конечно. Мне кажется, самое главное — это органичность. Сильно или несильно, хорошо или плохо. А матом ты это сделал или деепричастиями, или существительными — не важно абсолютно. Главное, что получилось, состоялось. Бывают вещи хорошие и плохие, остальное все ерунда.