Госпожа Морозова восседала за большим полированным столом, рядом с ней стояла ее заместительница. Чиновная дама сразу заговорила на повышенных тонах. Мгновенно вычислив слабое звено в команде, она обрушила свой гнев на Адель.
Как могло произойти, почти визжала она, что какая-то американка пронюхала об этом мальчике из дома ребенка № 10 и теперь предлагает его усыновить? И — самое ужасное — без ее ведома? Она этого так не оставит и выяснит, кто за всем этим стоит!
Потом она сунула Адели ручку и лист бумаги:
— Все! Пишите заявление об уходе. По собственному желанию. И скажите спасибо, что вас не увольняют по статье.
У Адели дрожали руки, и она плакала, подписывая документ, который должен был положить конец ее тридцатилетней работе в доме ребенка № 10.
Мария не желала молча смотреть на подобное издевательство. Она напомнила Адели, что учреждение, которое она возглавляет, подчиняется другому министерству. Так что госпожа Морозова не имеет никакого права отдавать ей приказы. Адель с сомнением отложила ручку и, окончательно смутившись, опустила глаза.
Госпожа Морозова тут же переключила внимание на Марию:
— Значит, этот мальчик под вашей опекой. С чего это кому-то захотелось усыновить вашего ребенка? Вы что, за моей спиной рекламировали своих детей? Если я не ошибаюсь, вы обещали, что не будете участвовать в международных усыновлениях?
Мария очень спокойно ответила, что не искала приемную мать в Америке.
— Тогда как американка вышла на мальчика?.
Мария сказала, что понятия не имеет. Кажется, она узнала о его существовании, когда он еще находился в доме ребенка № 10.
Госпожа Морозова молчала, обдумывая полученную информацию. Это позволило Марии задать главный вопрос: когда будет готово разрешение на усыновление.
— Никакого усыновления не будет! — отрубила госпожа Морозова. — Пакет документов не полон.
Мария изумилась. Она лично собирала Ванины документы, включая медицинские карты. Все сложила, как требуется, и передала представителю церкви.
Тут и заместительница госпожи Морозовой подала голос:
— Вы очень небрежно работаете с документами. Вечно у вас то одного не хватает, то другого. — Заместительница удалилась и через пару минут появилась снова с Ваниным досье в руках. — Вот, посмотрите сами. Здесь далеко не все, что нужно.
Мария взяла папку и стала листать документы. Действительно, некоторых справок не хватало. Оставалось предположить, что их специально вынули из папки. Мария подавленно молчала, а госпожа Морозова тем временем обрушила свой гнев на представителя церкви:
— А вы, вы-то! Вы что, не знаете, как надо действовать? Как у нас полагается? А то развели тут самодеятельность!
Госпожа Морозова махнула женщинам рукой, предлагая им покинуть кабинет. Представитель церкви остался — очевидно, для конфиденциального разговора.
Заместительница вышла вслед за ними и направилась дальше по коридору. Мария, не раздумывая, последовала за ней, стараясь ступать как можно тише. Никем не замеченная, она поднялась вверх по лестнице и без стука вошла в кабинет заместительницы. На столе лежали пропавшие документы. Заместительница, как и подозревала Мария, изрядно распотрошила папку, прежде чем отнести ее начальнице.
Увидев рядом Марию, женщина от изумления разинула рот, но было уже поздно. Мария протянула руку и взяла документы.
— Полагаю, это как раз те документы, которых вы не могли найти, — произнесла Мария.
— Ах да, — залопотала та. — Наверно, выпали из папки…
Мария вернулась в кабинет госпожи Морозовой, крепко прижимая к груди найденные документы.
Сэра слушала рассказ Марии и громко возмущалась жестокостью чиновников, сознательно препятствовавших Ваниному счастливому будущему. Их заботило одно — собственное благополучие и власть.
С присущей ей скромностью Мария отмахнулась от похвал в свой адрес, уверяя, что сделала то, что на ее месте сделал бы любой. Но и десять лет спустя сотрудники дома ребенка № 10 все еще с радостью вспоминали тот замечательный день, когда “неукротимая” Мария дала отпор высокому начальству.
Мария надеялась, что теперь, пойманные за руку, чиновники не посмеют столь же откровенно чинить им препятствия. Нелепое обвинение, что она и Адель каким-то образом связаны с тайным преступным сообществом, занимающимся торговлей детьми, было с них снято. Но, конечно, им следует быть готовыми к новым задержкам и проволочкам — надо же чиновникам показать, кто тут главный. Поэтому лучше пока ничего не говорить Ване о приемной матери в Америке. Но оказалось, что это в любом случае невозможно.