Ровно через год после ее перевода случилось еще одно невероятное событие. На базе детского дома создали цирковое училище под руководством директора Московского государственного цирка, знаменитого клоуна и киноактера Юрия Никулина. Все дети прошли довольно жесткий отбор, и Ольгу зачислили в группу акробатов. Она училась стоять на руках и выполнять сложные акробатические трюки. Во время представления, стоя на руках на двух подставках из сложенных вместе кирпичей и отбрасывая их один за другим, Ольга потеряла равновесие и упала. Очнулась она в больнице после тяжелой операции. На этом ее карьера акробатки завершилась. Тогда ей только-только исполнилось тринадцать лет.
Если бы Ольга не упала, ей была бы прямая дорога в Московское училище циркового искусства, и ома объездила бы весь мир! Потом ей предлагали поступить в школу сомелье, но Ольга отказалась. Кстати, и она, и ее муж — убежденные трезвенники.
Но что же стало с их матерью? В 1997 году — Ольге тогда исполнилось двенадцать лет, а Ваня вернулся в дом ребенка № 10, где медленно приходил в себя после психушки, — она сильно заскучала по матери, которую не видела шесть лет. Она написала письмо и отправила его по старому адресу. “Где ты? Почему не навещаешь меня? Я очень тебя люблю”.
Наташа больше не жила в своей квартире, которую сдавала каким-то сомнительным личностям. Время от времени она туда заглядывала — проверить, как и что. В один из таких приездов она и обнаружила в ящике письмо от Ольги. В ближайшую же субботу Наташа поехала к дочери и после этого регулярно навещала ее, иногда вместе со своим новым партнером, мужчиной старше ее, который любил Наташу давно, с той поры, когда она была семнадцатилетней девчонкой. Наташа представила его дочери как дядю Володю.
Благодаря ему Наташа бросила пить, и они строили планы, как заберут Ольгу домой. К началу октября следующего года — Ваня как раз был включен в патронатную программу — все формальности были улажены. Десятого октября, в субботу, Наташа должна была приехать за дочерью. Накануне Ольга сильно нервничала и позвонила матери: убедиться, что та ничего не забыла. “Ну что ты? — ответила Наташа. — Как я могу забыть? Я уж и на рынок сходила, купила тебе кое-что из одежды. Не разгуливать же тебе в сиротских шмотках!”
На следующий день Ольга, взяв лишь любимую ручку и несколько учебников, сидела и ждала свою мать. Шел час за часом. Тогда она позвонила домой. Ей ответил мужской голос — незнакомый, не дядин-Володин.
— Можно маму?
— У тебя больше нет мамы, — ответил мужчина.
Мы потрясенно молчали. Но Ольга держала себя в руках.
Отпив чаю, она рассказала, что накануне мама почувствовала себя плохо. “Скорая помощь” добиралась слишком долго, и Наташа умерла в больнице.
Ольга покинула детский дом, когда ей исполнилось восемнадцать лет. В это же время освободили из тюрьмы Дениса. После смерти бабушки, которую он потерял в семь лет, он отбился от рук и превратился в трудного подростка. Сначала крал хлеб, потом его поймали, когда он пытался угнать машину. В двенадцать лет его на четыре года отправили в колонию для малолетних правонарушителей. Опыт, полученный в общении с более старшими преступниками, не пошел ему на пользу.
Итак, Ольга и ее беспокойный братец поселились вместе в том самом доме, что мы видели за стеной. Ольга старалась наладить отношения с братом, но с ним было трудно. А уж когда к нему нагрянули дружки по камере, она поняла, что вместе им не ужиться. К счастью, у нее уже был Фарид, который работал на стройке бригадиром. Потом дом начали расселять, и Ольга получила однокомнатную квартиру в Москве, в которой теперь и живет с Фаридом.
Сэра показала последние фотографии Джона — школьные и скаутские. Ольга просияла, увидев брата на первом снимке, и долго сидела, не сводя с фотографии глаз.
— Вылитый американец! — ахала она. — Прямо Арнольд Шварценеггер!
— Боже упаси! — испугалась Вика. — Нет, он будет учиться и получит настоящую профессию!
— У него мамины кудряшки, — произнесла Ольга, разглядывая более ранние фотографии. И вспомнила, что как-то раз пожаловалась маме: мол, лучше бы ей достались от нее кудри, а не торчащие уши, которые ни под какой прической не спрячешь.
Фотографии много значили для Ольги. До смерти матери у нее не было ни одной семейной фотографии. На похоронах матери, куда ее отпустили, она нашла какой-то документ, отклеила карточку и положила себе в карман. Долгие годы в ее семейном альбоме хранилась эта единственная фотография.