Я качаю головой, чувствуя, как сводит живот. Боже, меня сейчас стошнит.
— Не сегодня. Мы не должны торопиться, только потому, что у нас ограниченно время.
Слова звучат здраво и рационально, и я на самом деле так считаю, но это далеко не главная причина, заставляющая меня отступить. Даже не большая часть.
И Джессика растерянно моргает, такая милая и похожая на сову в этих очках. Она расстроенно опускает руку вниз.
— Ох. Хорошо.
Джессика выглядит такой маленькой, стоя в дверном проеме, а когда шепчет «спокойной ночи» и закрывает за собой дверь, то делает это почти неслышно. Она снова не уверена в себе и кажется, будто не хочет занимать много места. Не хочет шуметь.
Я не свожу глаз с двери гостевой комнаты. Сердце гулко колотится в груди.
Я такой осел.
Дело во мне, а не в Джессике. В моей неуверенности. Впрочем, даже зная это, я не могу толкнуть дверь и войти к ней, хотя и хочу этого больше всего на свете. Я резко поворачиваюсь и удаляюсь по коридору к себе.
Вся моя жизнь зависит от завтрашнего решения Джессики. И если она поймет, что я никогда не ложился в постель с женщиной, что я неопытен, неуклюж и не владею всеми приемами…
Я не могу так рисковать. И не буду.
Я научусь доставлять ей удовольствие, когда мы заживем вместе. Как только она решит остаться со мной.
Тогда я пойму, как ублажать идеальное маленькое тело Джессики, пока она не начнет громко кричать.
Шторм свирепствует так, будто сейчас не поздняя весна, а глубокая зима. Ветер гулко отдается в стенах коттеджа. Полы жалобно скрипят, дождь хлещет в окна, а гром гремит так, что закладывает уши.
Если честно, я не сразу слышу стук в дверь. Я, подпирая изголовье кровати, слишком занятый мыслями о собственной трусости. Джессике приходится потрудиться, чтобы достучаться до меня, и тогда я мгновенно все понимаю: череда ее стуков все же пробивается к моему сознанию.
— Входи! — На всякий случай я подтягиваю одеяло повыше. Мое тело совершенно не может расслабиться, когда рядом Джессика.
Она едва приоткрывает дверь, проскальзывает через самую маленькую щель и мягко закрывает дверь за собой. Все еще отчаянно старается не занимать много места. Джессика в пижаме в полоску, слепо щурится без очков.
Ее волосы взъерошены. Похоже, она долго ворочалась.
— Мюррей?
Я хлопаю по кровати рядом с собой.
— Иди сюда, ангел.
Плохая идея — снова позволять Джессике приближаться ко мне, особенно в спальне. Устоять перед ней достаточно сложно, когда Джессика полностью одета при дневном свете, но в моей кровати? Когда ее идеальная круглая попка устраивается на покрывале?
— Не можешь уснуть?
Джессика резко дергает головой. Ее губы побледнели, и она неотрывно глядит на противоположную стену, вместо того чтобы смотреть на меня.
— Так всегда?
Я прокашливаюсь.
— Временами.
Нужно быть честным, даже если это ее оттолкнет. Даже если это заставит Джессику уйти.
Каркас кровати скрипит, матрас жалобно проминается, но я все равно придвигаю ее к себе, и мы устраиваемся рядышком у изголовья. Странно вот так вдвоем сидеть в постели в мягком свете лампы. Как будто мы настоящие муж и жена.
Черт. Я едва могу дышать, так сильно этого хочу.
Джессика теребит свои пижамные штаны.
— Ты бы хотел спать в одной спальне, если…?
Если бы мы поженились. Если бы каким-то чудом я сохранил ее в своей жизни.
— Да. — Спальня. Ванна. Камин. Я хочу разделить с ней весь дом. — Пока это делает тебя счастливой.
Джессика кивает, ее пухлые губы поджаты, но она все еще разглядывает свои бедра. Все еще возится с пижамными штанами.
Я жду. Я могу быть очень терпеливым. Я ждал почти сорок лет, чтобы ее встретить.
— Я думала, ты не хотел меня целовать раньше. — Голос Джессики едва слышен. — Но оказалось, хотел.
Моя грудь громко вздымается в знак согласия.
— Так и есть.
— И… и теперь… — Она наклоняет голову, карамельные волосы падают вниз, закрывая лицо, но Джессика продолжает говорить. — Теперь мне кажется, что ты не хочешь… эм… спать со мной. Но… может, я и в этом ошибаюсь?
Я смотрю на свою невесту по переписке, а в груди невыносимо жжет. Меня распирает от боли. Она такая робкая, такая неуверенная. Это я виноват.
— Да. — Слова вырываются из моего пересохшего горла. — Да. Ты ошибаешься, Джессика. — Я прижимаюсь к изголовью кровати, голова идет кругом. — Это все, о чем я могу думать. С тех пор как впервые увидел тебя, я не перестаю мечтать об этом. Я хочу целовать твои прелестные маленькие груди. Хочу сжимать твои обнаженные бедра. Хочу почувствовать, как ты опускаешься на мой член, вбирая меня в свое тело. — Я шумно сглатываю. — Конечно, я этого хочу.