Дай мне вкусить даров твоих
Она никак не могла вспомнить момент, когда влюбилась. Когда поняла, что вихрастый, нескладный парень с именем будто из сказок - Ваня - стал ей родным. Казалось, он родился на свет только для того, чтоб она встретила его и полюбила. Аля улыбалась своим мыслям, пыталась скрыть глупую радость, но не могла, а потому снова и снова улыбалась сама себе.
Тогда шёл дождь. Лёгкий, яркий летний дождь, что испаряется, не успев долететь до земли. Аля возвращалась с пляжа, неторопливо, лениво, когда в нее с разбега врезался кто-то сзади. Конечно, она упала.
- Ой! - Таких серых глаз ей ещё не приходилось видеть. Дымчатые, словно перистые облака, а по краям - синие искорки. - Вы не ушиблись?
- Немного... - ответила Аля. Встала, опираясь на протянутую руку, и айкнула: - Нога!
- Это я виноват, - искренне расстроился её обидчик. - Не заметил вас... Извините, пожалуйста!
Аля не выдержала и рассмеялась.
- Извиняете? - обрадовался он. - Давайте я провожу... К врачу...
- Зачем? - испугалась она.
- А вдруг перелом?
- Да нет, это просто щиколотка... Я её часто подворачиваю, у меня такое бывает пару раз в год.
- Вот врач посмотрит и скажет, что у вас с ногой.
Доктор заверил, что перелома нет, трещин тоже, а потому они пошли в парк кататься на карусели. Она болтала ногой, туго перевязанной эластичным бинтом, и веселилась, как ребёнок. Аля давно так не смеялась.
На следующий день он пришёл в гости и принёс ей букет. Иван всегда приходил к ней с цветами: если не было денег - обрывал клумбы, но не оставлял без подарка.
- Вот, это тебе, - говорил он и клал цветы ей в руки.
- Спасибо, - она тянулась вверх, к колючей щеке, и отвечала поцелуем.
Потом они шли на кухню - самую большую комнату в её крохотной квартире - и пили чай, или кофе, или компот, или ещё что-то, что было под рукой, говорили обо всем на свете, целовались украдкой, будто школьники, и тихо смеялись над собой.
В августе он подарил ей астры и остался. Так естественно это произошло, что Аля ещё долго удивлялась - почему они сразу не стали жить вместе? Она уже не могла представить, что бывает иначе, что может быть по-другому - без ритуалов встреч и прощания, без ужинов, без тепла.
О нем она знала всё и ничего. Знала, что он не любит, когда в еду кладут чеснок. Что он смешно сопит, когда засыпает на спине, и потому его, такого тяжёлого, надо толкать, пока не перевернешь на бок. Он обожал подпевать любимой группе, а голоса же - нет! и потому она морщилась, но улыбалась.
- Слушай, Аля, - надув губы, спросила её коллега и подруга Ирина, - а когда ты нас познакомишь со своим?
- Пора бы, - кивнула Лиза. - Ты все время о нем говоришь.
- Ну, я не знаю, - растерялась Аля. Она не хотела ни с кем делиться Ваней. Даже с ними.
- Давай, мы будто нечаянно зайдем?
- Вечером!
- Точно, можно и сегодня. Ты как?
Пришлось согласиться, она не смогла придумать причин для отказа.
Вечер прошёл плохо. Ваня совсем стушевался - от скромности ли, от смущения - и поддерживал разговор лишь краткими "да" или "нет", а девчонки, то и дело закатывая глаза и красноречиво морща носики, не уставали атаковать его вопросами. Сколько лет? Где работает? Есть ли семья? Кем видит себя через пять лет? Тут Аля не выдержала и буквально вытолкала опешивших от подобного поведения подруг за дверь.
На следующий день Ирина не преминула её упрекнуть:
- Ну, Аля, ты даёшь!
- Сами виноваты, - огрызнулась она.
- В чем? В том, что мы - не дуры влюбленные? - Чашка грохнула о стол. - Ты же ничего не знаешь о нем!
- Ну почему же? - подняла на подругу глаза Аля. - Я знаю все, что нужно.
- Ты даже фамилии его не знаешь! Ты паспорт видела? А вдруг он женат? Или в разводе, с пятью детьми...
Она перестала слушать. Зачем? Разве они поймут, что ей плевать на его фамилию, жену, если таковая имеется, возраст, веру и прочее, такое же несущественное и незначительное.
Пришла и ушла осень, уводя с собой подруг, унося цветы. Ваня загрустил, заскучал: больше не пел, выстукивая ритм, все чаще задерживался где-то там, на неведомой работе, а вернувшись, пах конфетно-сладкими духами и табачным дымом. Она боялась спрашивать о чем-либо, ведь незнание - это шанс. Вдруг она просто напридумала всякого? Вообразила какую-то ерунду, а теперь мается. Нет, это всё глупости, дурь! Он же любит её.
- Аля, я... - он замялся. Букет захрустел бумагой. - Вот, это тебе.
- Спасибо, - улыбнулась она и потянулась вверх, но он отступил назад, к соседской двери, подальше от нее. - Вань?..
- Извини.
Новый год пропах мандаринами и хвоей, а в её доме все ещё стояли подаренные Иваном розы. Они не увяли, не облетели, словно время поймало их в ловушку. Аля проплакала два месяца кряду, а потом решила, что зрение ей ещё пригодится. Теперь она горевала внутри - в крохотном углу сердца, где жила её такая мягкая, никому не нужная любовь.