Только я до сих пор не понимала, зачем им нужна я?!
Глава 3
Наше возвращение в дом осталось незамеченным, потому что две клушки–подружки бурно обсуждали важные новости: с кем на вчерашней вечеринке был замечен какой-то там, очевидно, мегапопулярный товарищ.
Многозначительно фыркнула и отвернулась, чтоб не стошнило от этого фарса.
— Соня хорошая, на самом деле, — тихо проговорил отец под моё закатывание глаз. — Помогла мне в свое время. А то, что ты видишь — пафос, просто такая защитная реакция на некоторые события в ее жизни.
Как съязвила бы одна из моих, теперь уже бывших, соседок, интересно, а помогла рукой или ртом. Фу! Меня аж передернуло от подобной фразочки в свое время, хотя, потом я и не такого наслушалась… И, в принципе, несмотря на всю свою, цитата — “святую невинность”, если надо, могу слово на букву “с” даже вслух произнести и почти не покраснеть.
В любом случае, очевидно, что будущая мачеха оказалась в нужный момент рядом с папенькой. Странно другое, — про мать Макса я вообще ничего не помнила и, кажется, ни разу не слышала о ней — мальчик рос с отцом и бабушкой.
Только хотела спросить про дядю Стаса, как на нас внезапно обратили внимание.
— Ой, Маргоша нашлась! — заблеяла старшая овца. Мне никогда не нравилось подобное обращение. Я вам не собачка. — Какое счастье!
Ну да, то-то твое подтянутое рыльцо аж перекосило от переполняющей радости. Как бы харя не треснула!
— Натали, дорогая, познакомься, это…
— Колхозница, которая бросается под колеса всем подряд, — протявкала рыжая шавка. — Знаю. Без обид, Андрей.
Ах, вот как вы запели, мадамочки! Внутренняя обида слишком быстро трансформировалась в ярость, которая никогда ранее не находила выход, а лишь терзала изнутри, словно червь. Однако, сейчас я вдруг поняла, куда можно направить эмоции, чтобы меня не разорвало от них на части. Ради чего или кого я должна все это терпеть? Будет вам колхозница!
— Бать, мы жрать-то сегодня будем? — максимально сипло обратилась к папеньке, у которого глаза готовы были выпасть из орбит. — На той “зоне” уже давно обед прошел, а здесь едой еще и не пахло даже.
— Некоторым и не повредит, — ядовито выплюнула Натуся, перекосив свою рожу. — Жо… бедра слишком полные, в форму не войдут.
— А у некоторых лишний вес из мозга тоже ушел, да? — не осталась в стороне. — Это только в этом доме мужчины любят полые кости облизывать.
Отец зашелся судорожным кашлем, будущая маменька обиженно фыркнула и засеменила в сторону кухни. Я же пристально разглядывала стремительно зеленеющее лицо рыжей дряни. Я тебе не дамся, сучка!
— Андрей! — наконец взвизгнула заторможенная курица. — Да как она вообще смеет?!
— Ооо! А можно и я тебя буду называть Андреем? — громко выкрикнула, перекрыв своим возгласом противные вопли. — А что, папочка уже не в моде.
— Хватит! — рявкнул отец, да так, что Натали обиженно поджала губки и начала озираться. Сам же папенька пошел по следам своей Сонюшки, пропавшей в поисках еды.
— Что за шум, а драки нет? — возник из ниоткуда подгнивший Пол и к нему в объятия тут же бросилась рыжая.
— Могу легко устроить, — фыркнула, за что моя персона удостоилась длительного взгляда серых глаз. Пристального такого, изучающего, который прошелся по всему телу и решил задержаться на лице, словно пытаясь прочесть.
— Думаешь, это смешно? — наконец, нарушил молчание Максимов.
— А похоже, что я смеюсь? — моя бровь медленно поползла вверх. — У моего брата был лучший друг, который всегда говорил, что бить надо первым. Потому что ему еще предстоит младшую сестру защищать.
— Вот ведь прищепка! Подслушивала, значит, — совсем тихо усмехнулся себе под нос Макс, а затем, словно собравшись, сделал серьезное лицо и продолжил. — Твой брат был…
— Мой брат — мертв! — выкрикнула. — А ты никогда не займешь его место!
— Хоть в этом мы с тобой совпадаем, — с ненавистью, презрительно бросил Паша, от чего у меня по спине пробежался неприятный холодок. Захотелось передернуть плечами, только я не планировала показывать свою слабость перед этой мерзкой парочкой.
— Ох, бедненький мой, как же тебе не повезло, — стала лебезить Натуся в объятиях Пола. — Но я знаю, как тебе помочь забыть об этой… Проблеме.
И парочка действительно направилась к лестнице. Пожалуй, мне бы стоило радоваться. Только почему-то хотелось плакать.
***
Парочка медленно, словно танцуя, начала удаляться, когда сзади послышались тяжелые шаги. Сразу стало понятно, кто приближался.
— Павел, ты куда собрался? — громогласно прозвучал голос отца за моей спиной, отчего я непроизвольно вздрогнула и подобралась. — У нас семейный обед, между прочим. Тебя еще вчера предупреждали.
Как любопытно! А за сколько дней вообще спланировали мое возвращение в “семью”? С учетом Сонечки, уж не думаю, что процесс был простым и быстрым. И чья это вообще была идея? Мажоры же синхронно замерли: Натали вцепились в ладонь Пола, который нехотя развернулся на звук. . Невольно посмотрела на лица этой парочки: перепуганная рыжая курица и недовольный на морду дебил.
— Мы еще не семья, Андрей, — не скрывая раздражения, отозвался Макс. — Когда женишься на моей матери, тогда и поговорим.
Обстановка накалялась и мне отчаянно хотелось сбежать отсюда куда подальше. Никогда не видела смысла в семейных разборках на тему “кто бОльший дурак”.
— Ты живешь в моем доме и за мои деньги, щенок! — рявкнул папенька, что даже мне стало не по себе. Однако, я продолжала смотреть на Максимова, наблюдать за тем, как играли желваки у него на лице, как он со злостью сжимал руку рыжей курицы, из-за чего та корчилась от боли.
Пожалуй, лишь одно это зрелище стоило того, чтобы задержаться и понаблюдать. Не то, чтобы я бы за пропаганду садизма, но вот мерзким мажорам чего-то хорошего пожелать уж точно язык никогда не повернется.
— Не волнуйся, при первой возможности я верну тебе этот долг, — процедил, сквозь зубы, Пол.
А меня снова передернуло от смешанных чувств. Потому что, прозвучавшая с явной угрозой фраза, словно стрела, выпущенная из лука, прилетела в меня. И, что еще хуже, я случайно столкнулась с холодным, полным отвращения стальным взглядом. Внутри меня все оборвалось и стало так больно! Сколько бы я ни уговаривала себя, что тип передо мной не Макс, но детскую, глупую, все еще влюбленную душу в образ мальчика из прошлого, не обманешь никакими аффирмациями.
Пшеничные, чуть отпущенные в модной стрижке волосы, выигрышно подчеркивали серые глаза, красивое, без мальчишеской угловатости и слащавой смазливости лицо с едва заметной, должно быть, вчерашней щетиной. Высокий, широкоплечий, такой, за спиной у которого хотелось бы спрятаться от всего звездеца, происходящего вокруг. Только незримая аура презрения, непонятной мне ненависти к моей особе никогда не позволит даже признать подобное вслух, — не то что сделать. И плевать, что память услужливо при каждой возможности рисовала образ мальчика с выгоревшими на солнце прядками, со звонким, еще далеким до ломки голосом, вечно насмешливым взглядом и коронным “Прищепка!”.
— Надо было оставить тебя в кадетском корпусе, как и хотел твой отец, — устало бросил мой родитель.
Грустно усмехнулась про себя. Возможно, мажору бы пошло на пользу военное училище. Я ведь научилась быть… другой. Только никогда не смогу поверить в то, что моя мама хотела бы для меня такой жизни.
— Было бы удобно и от меня избавиться, да? — колко отозвался Максимов. — Может, просвятим твою сиротку, зачем она здесь, а, папочка? Или ты думаешь, что я такой идиот и не способен сложить два и два?
Внутри меня все сперва замерло, а затем оборвалось, потому что я обернулась на отца и увидела на его лице что-то среднее между растерянностью и обреченностью по знаменателю сочувствия.
Я что индюшка, которую должны приготовить на Рождество? Ведь в декабре мне стукнет восемнадцать…
— Давайте к столу, — разрушил гнетущую тишину противный голос Сонечки. — Сыночек, ты куда?