— Но, но… — сказал доктор Манн.
— Спокойно, сэр, — перебил инспектор. — Если теперь я правильно понимаю вашу позицию, доктор Райнхарт, сейчас вы признаетесь, что вы на самом деле подделали подпись доктора Манна и по своей собственной инициативе получили выписку для тридцати семи душевнобольных, чтобы они поехали на Манхэттен.
— Для тридцати восьми. Абсолютно верно. Посмотреть «Волосы».
— Почему вы лгали нам раньше?
— Мне велел Жребий.
— Жж… — Инспектор остановился и уставился на доктора Райнхарта. — Жребий… да. Пожалуйста, опишите, по каким мотивам вы повели пациентов на «Волосы».
— Мне велел Жребий.
— А почему вы заметали следы, подделав подписи доктора Манна, и притворялись, что пытались связаться с доктором Манном?
— Мне велел Жребий.
— Следующей вашей ложью было…
— Мне велел Жребий.
— А теперь вы говорите…
— Мне велел Жребий.
Наступило долгое молчание, во время которого инспектор равнодушно разглядывал стену над головой доктора Райнхарта.
— Доктор Манн, сэр, возможно, вы могли бы объяснить мне, что в точности имеет в виду доктор Райнхарт.
— Он имеет в виду, — сказал доктор Манн тихим, уставшим голосом, — что Жребий велел ему это сделать.
— Он бросил жребий?
— Жребий.
— Велел ему?
— Велел ему.
— И таким образом, — сказал доктор Райнхарт, — у меня не было намерения позволить сбежать кому бы то ни было из пациентов. Я признаю себя виновным в подделке подписи доктора Манна на незначительных письмах, что, по моему пониманию, является мелким правонарушением, и в проявлении недальновидности в обращении с душевнобольными, каковая, поскольку она широко практикуется всеми, кто имеет отношение к психиатрическим больницам, никем не считается преступлением какого-либо рода.
Инспектор Патт посмотрел на доктора Райнхарта с холодной улыбкой.
— Откуда нам знать, что вы не согласились помочь сбежать Кеннону, Джонсу и их последователям?
— У вас есть мои показания, а когда вы подберетесь к мистеру Кеннону достаточно близко, чтобы снова с ним поговорить, у вас будут его показания, только они будут неприемлемы в качестве свидетельства, что бы он ни сказал.
— Вот спасибо, — иронично сказал инспектор.
— Не приходит ли вам в голову, инспектор, что, говоря вам, что я подделал подпись доктора Манна, я могу лгать, потому что так велел мне Жребий?
— Что…
— Что на самом деле мои первоначальные заявления о невиновности могут быть правдивыми?
— Что? На что вы намекаете?
— Просто на то, что вчера, когда я узнал, что вы опять хотите меня допросить, я придумал для Жребия три варианта на выбор: я говорю вам, что не имел никакого отношения к распоряжению пойти на «Волосы», я говорю вам, что я инициировал культпоход и подделал распоряжения; и в-третьих, я говорю вам, что сговорился с Эриком Кенноном, чтобы помочь ему сбежать. Жребий выбрал второй вариант. Но вопрос, где истина, кажется мне по-прежнему открытым.
— Но, но…
— Спокойно, инспектор, — сказал доктор Манн.
— Но… Что вы хотите сказать?
— Жребий велел мне сказать вам, что Жребий велел мне повести пациентов в культпоход на «Волосы».
— Но эта история — правда? — спросил инспектор Патт, его лицо слегка покраснело.
Доктор Райнхарт бросил кубик на журнальный столик перед собой. Проверил результат.
— Да, — объявил он.
Лицо инспектора покраснело еще больше.
— Но откуда мне знать, что то, что вы только что сказали…
— Именно, — сказал доктор Райнхарт. Инспектор в изумлении попятился к своему столу и сел.
— Люк, ты освобожден от всех своих обязанностей в больнице Квинсборо начиная с сегодняшнего дня, — сказал доктор Манн.
— Спасибо, Тим.
— Полагаю, ты остаешься членом правления по простой причине, что у меня нет полномочий убрать тебя оттуда, но на нашем октябрьском заседании…
— Ты мог бы подделать подпись доктора Кобблстоуна, Тим.
Наступила тишина.
— Есть еще вопросы, инспектор? — спросил доктор Райнхарт.
— Вы хотите начать уголовное преследование доктора Райнхарта за подделку, сэр? — спросил инспектор доктора Манна.
Доктор Манн повернулся и долго смотрел в черные, искренние глаза доктора Райнхарта, который спокойно встретил его взгляд.
— Нет, инспектор, боюсь, я не могу, Для блага больницы, для блага всех я бы хотел, чтобы вы сохраняли конфиденциальность относительно этого разговора. Общественность думает, что побег был сговором хиппи и черных. Насколько нам известно, как столь любезно указывает доктор Райнхарт, он и может быть сговором хиппи и черных. Люди также не поймут, почему всё сделанное доктором Райнхартом представляет собой лишь мелкое правонарушение.