— Вы… вы имеете в виду мечты об… этом?
— Нет, не мечты, а их совершение. Ведь если так и дальше пойдет, Дженкинс, вы и впрямь превратитесь в грязного старикашку, не так ли?
— П-простите?..
— Вы проводите жизнь, валяясь на полной крошек кровати, читая порнуху и воображая себе прелестных девушек, мечтающих, чтобы вы их спасли. После того как их едва не накрыл оползень, не разрезал пополам плуг культиватора, не зарезал безумец, не сожгло пламя, вы спасаете их, а они посылают вам воздушный поцелуй. Так? Но в какой момент вы достигаете кульминации, мистер Дженкинс?
— Не знаю… не понимаю, о чем вы…
— Когда вы испытываете высшее наслаждение — когда успокаиваете спасенную девушку или же когда языки пламени лижут ее лицо, нож полосует ее вены, культиватор вот-вот сделает из нее пюре? А? Когда?
— Но я хочу спасать людей. Я не чувствую агрессии. Никогда.
— Слушайте, Дженкинс, я по горло сыт вашей пассивностью, вашими мечтаниями. Вы когда-нибудь совершали поступок?
— Случая не представлялось.
— Вы когда-нибудь причинили боль другому человеку?
— Яне могу. И не хочу. Я хочу спасать…
— Прежде всего, вы должны спасти себя самого, а сделать это сможете, лишь очнувшись от своей спячки. Если получите от меня задание и срок до нашего следующего сеанса — он в пятницу — вы выполните его?
— Не знаю… Мне никому не хочется причинять боль… Моя душа основана на этом принципе.
— Это мне известно. Но душа ваша больна, помните? И поэтому вы здесь.
— Но, прошу вас, не надо, я никого не хочу насиловать…
— Вы, наверно, заметили в приемной новую секретаршу. Ту, вторую? (Она была средних лет девочкой по вызову, которую я нанял специально для свидания с мистером Дженкинсом.)
— Ну да, конечно, заметил…
— Миленькая, правда?
— Да, весьма.
— И человек прекрасный.
— Наверно.
— Так вот, я хочу, чтобы вы ее изнасиловали.
— О, нет-нет! Что вы? Зачем?
— Ну, хорошо, а свидание ей назначить вы можете?
— Но… насколько это будет этично с моей стороны?
— Смотря по тому, что вы намерены с ней сделать.
— Да нет, я имел в виду другое… Она — ваш секретарь, и я полагал, что…
— Напрасно полагали. Ее личная жизнь меня не касается. (Чистейшая правда, замечу в скобках.) Так вот, договоритесь с ней о свидании. Сегодня вечером. Пригласите ее поужинать, потом отвезите к себе и следите за своими реакциями. Если почувствуете настоятельную потребность изнасиловать ее — с богом! Ей скажете, что это — часть назначенной вам терапии.
— Ох, что вы, что вы… Я никому не хочу причинять зла… да еще такому очаровательному существу.
— Чем она очаровательней, тем пригодней к изнасилованию. Но решать вам. Просто постарайтесь пробудить в себе агрессию.
— Вы вправду полагаете, что, если я стану поагрессивней, это поможет?
— Вне всякого сомнения. Переверните всю свою жизнь. Если сильно постараетесь, сможете даже испытать тягу к убийству. Но не отчаивайтесь, если на первых порах у вас получится всего лишь обматерить про себя толкнувшего вас прохожего. — Я поднялся. — Ну, ступайте. Уверен, долго вам уламывать Риту не придется — справитесь за две минуты.
Дженкинсу понадобилось двадцать, хотя Рита попыталась согласиться сразу после того, как он ей представился. Через три с половиной недели ухаживаний в своем фирменном стиле он наконец сумел соблазнить ее на переднем сиденье своего «фольксвагена», к великому облегчению всех заинтересованных лиц. Для закрепления успеха главные герои отправились к Дженкинсу домой, чтобы продолжить труды в более подходящих условиях. Впрочем, судить о пробудившейся в моем пациенте агрессии позволяло лишь то, что он случайно задел свою жертву локтем по носу и не извинился. Рита попыталась исполнить старинный номер: «Ой, ты такой своенравный, ударь меня…», однако Дженкинс заверил ее, что, сколь бы своенравным он ни был, он никогда никого не ударит. Когда она попросила укусить ее за грудь, он отговорился тем, что у него, мол, слабые десны. Она пробовала распалить его до бешенства, используя в качестве возбудителя собственные прелести, а потом отказать в удовлетворении вызванного ею же желания, однако Дженкинс просто надулся, и ей пришлось уступить.
Между тем он, как истый мазохист, использовал любую зацепку, чтобы Рита с ним порвала. Дважды не являлся на свидания (счет за впустую потраченное время она прислала мне), случайно разбил ее часы (счет за ремонт был отправлен по тому же адресу), а уж в постели кончал в тот миг, когда меньше всего ожидавшая этого партнерша безмятежно зевала. Тем не менее она держалась самоотверженно, сочтя, что триста долларов в неделю на дороге не валяются.