— Я это понял.
— Когда-нибудь вы мне поможете.
Теперь мы оба смотрели в потолок, горячая трубка лежала в моей ладони.
— Да, — сказал я.
— Удивительная игра, в которую мы сыграем, — лучшая, — сказал он.
— Почему-то чувствую, что я твой, — сказал я. — Что бы ты ни потребовал от меня, я захочу это сделать.
— Всё будет.
— Да.
— Слепые ублюдки [его голос был тих, безмятежен и далек] будут паниковать и убивать, паниковать и убивать, пытаясь контролировать неконтролируемое, пытаясь убить всё, что есть живого.
— Мы будем паниковать и убивать.
— А я, — прервал он себя тихим смехом, — я попытаюсь спасти весь этот грёбаный мир…
— Да.
— Я богоподобен, знаете, — сказал он.
— Да, — сказал я, веря в это.
— Я пришел, чтобы пробудить мир ко злу, чтобы подтолкнуть человечество к добру.
— Мы будем ненавидеть тебя…
— Выколачивать умы из картофельного пюре, пока не будет виден их грех.
— Мы будем слепы…
— Пытаться делать слепого зрячим, хромого ходящим, мертвого снова живым. — Он засмеялся.
— А мы попробуем сделать зрячего слепым, ходящего хромым, живого мертвым. — Я улыбнулся.
— Я буду безумным Спасителем мира, и вы меня убьете.
— Всё, что ты хочешь, будет сделано. — Я выпустил медленный пузырек веселья.
— Я буду… — Он тоже медленно засмеялся. — Я буду… Спасителем… мира… и ничего не сделаю, а вы… убьете… меня.
— А я… — Черт возьми, это было забавно! Как это было красиво: —…Я тебя убью.
Комната красиво расплылась и прыгала вверх-вниз от нашего смеха. Мои глаза наполнились слезами, и я снял очки, уткнулся лицом в скрещенные руки и рассмеялся. Мое крупное тело сотрясалось от смеха от щек до живота, до колен. Слезы стекали на пиджак, мягкий хлопок которого ласкал мое мокрое лицо, как мех медведя, и я плакал в экстазе, какого никогда раньше не знал. Я поднял голову, потому что не мог поверить, что плачу, и лицо Эрика расплылось ярким пятном. Я стал искать очки в ужасе, что могу никогда больше ничего не увидеть. Казалось, прошло сорок дней, прежде чем я их нашел и водрузил на место. Я посмотрел на яркое расплывчатое пятно, и оно превратилось в святое лицо Эрика, которое истекало слезами, как и мое, и он не смеялся.
21
[Являющаяся отредактированной расшифровкой записи одной из первых аналитических сессий, проведенных доктором Джейкобом Экштейном с доктором Люциусом Райнхартом, невротиком. Мы начинаем слушать пленку примерно с середины сеанса психоанализа. Первый голос принадлежит доктору Райнхарту.]
— Я не совсем понимаю, почему я ввязался в эту связь, но, думаю, отчасти это может быть агрессией против мужа.
— Какими были твои отношения с Лилиан?
— Прекрасными. Или, скорее, обычными, то есть бывало всякое, но, в сущности, мы были счастливы. Не думаю, что то была или есть агрессия против Лил. По крайней мере, думаю, сейчас ее нет.
— Агрессия не против Лил, но против мужа.
— Да. Не буду называть имен или вдаваться в подробности, потому что ты знаешь людей, о которых идет речь, но считаю мужа слишком честолюбивым и самоуверенным. Я воспринимаю его как соперника.
— Тебе не нужно скрывать имена. Ты ведь знаешь, это никак не повлияет на то, как я буду вести себя с ними за стенами этого кабинета.
— Ну, может быть. Полагаю, ты прав, но не думаю, что имена необходимы, если я могу рассказать все остальное честно.
— Детали.
— Да. Хотя, думаю, тогда ты немедленно поймешь, о ком я говорю. Так что детали я всё же опущу.
— Как все это началось?
— Однажды ночью я последовал… прихоти и пошел к ней, обнаружил, что она одна, и изнасиловал.
— Изнасиловал?
— Ну, была изрядная доля сотрудничества. На самом деле ей понравилось больше, чем мне. Но изначальная идея была моей.
— М-м-м.
— Теперь мы встречаемся время от времени где-то с полгода.
— М-м-м-м.
— Я прихожу к ней, когда мужа нет дома, а временами мы встречаемся в комнате, которую я снял в пуэрториканском квартале.
— Ах-ха.
— С сексуальной точки зрения это того стоит. Для этой женщины, кажется, вообще не существует запретов. Я попробовал почти всё, на что способно мое воображение, но у нее, похоже, больше рецептов, чем у меня.
— Понятно.
— Муж, похоже, ничего не подозревает.
— Он ничего не подозревает.
— Да. Кажется, он с головой ушел в свою работу. Его жена говорит, что они занимаются сексом с регулярностью где-то раз в две недели, но что он подходит к этому с той же страстью и удовольствием, как к опустошению своего кишечника.