Всякий раз, входя в эту комнату я удивлялся, обнаружив там живых людей. В углу у стены с книжными стеллажами Джейк беседовал с мисс Рейнголд (оказавшейся там, чтобы делать заметки для Джейка), профессором Богглзом (оказавшимся там, потому что его Жребий велел пригласить его, а его Жребий велел ему согласиться) и парой других людей, предположительно психиатров с мировым именем. На громадном восточном диване перед викторианским камином сидели Арлин, доктор Феллони (которая при моем появлении начала быстро кивать головой) и пожилая женщина, предположительно чья-то мать. Арлин была одета так же лаконично, как Лил, но с чуть более впечатляющим эффектом: две роскошные груди создавали впечатление, будто сверху в ее платье засунули прекрасные белые надувные шары, которые грозились улететь в любой момент. В креслах напротив дивана находились пожилая, удалившаяся на покой большая шишка, которую я смутно знал, полная женщина, предположительно чья-то жена, и маленький человечек с крошечной острой бородкой, сутулящийся, но крепкий: тот самый доктор Крум, которого я знал по фотографиям.
Доктор Манн приветствовал нас с бокалом вина в руке, с раскрасневшимся от гордости, тревоги и спиртного лицом, и повел нас к женщинам и доктору Круму. Я потряс крошечный кубик, который лежал у меня в кармане в специально приспособленном корпусе от часов, достал его и взглянул на результат, чтобы узнать, какую из шести ролей я должен был сейчас играть десять минут или около того.
— Доктор Крум, разрешите познакомить вас с моим бывшим студентом и коллегой доктором Люциусом Райнхартом, — сказал доктор Манн. — Люк, это доктор Крум.
— Доктор Райнхарт, очень приятно. Фашу работу я не читал, но доктор Манн очень фас хвалит. — Доктор Крум потряс мне руку короткими выразительными рывками и обнажил зубы в преувеличенной гримасе, уверенно глядя в мое лицо, маячившее почти в футе над ним.
— Доктор Крум, у меня нет слов. У меня и в мечтах не было познакомиться с моим современником, который проделал такую работу. Это великая, великая честь для меня.
— Это ничто, ничто. Еще несколько лет, фот тогда я фам покашу… Дорогая, фосхищен, фосхищен. — Он слегка поклонился Лил и щелкнул каблуками, тряся ее руку двумя быстрыми движениями. Довольный, с раскрасневшимся лицом, он посмотрел на нее, а потом на меня. — Какие прекрасние дами сегодня фечером, прекрасние дами. Мне шаль, что я работаю с циплятами. — Он рассмеялся.
— Доктор Крум, ваша потеря — обретение для мира. — При этих словах Лил бросила на меня взгляд, подняла глаза к потолку и отвернулась поговорить с Джейком, который незаметно подобрался поближе к нашей группе. Утонувшая в диване Арлин улыбалась мне, и я широко улыбнулся ей в ответ.
— Ты потрясающе выглядишь, Арлин, правда. Всякий раз, когда я тебя вижу, ты выглядишь всё сексуальнее. — Она мило покраснела.
— Кто ты сегодня вечером? — бесстрастно спросила она, садясь немного прямее и надувая свои шарики.
— Просто потрясающе, Арлин, правда. Ох уж эти женщины, доктор Крум, не понимаю, почему они пытаются нас отвлечь, когда мы хотим поговорить о вашей работе.
Доктор Крум, пожилой господин, чье имя я забыл, как только его назвали, и я смотрели на Арлин, восхищенно улыбаясь, пока я не повернулся к доктору Круму и не сказал: — Ваша способность выделять переменные меня поражает.
— Моя работа, моя работа. — Он повернулся ко мне, пожал плечами и погладил свою маленькую бородку. — Я работаю сейчас с голубями.
— Весь мир знает, — сказал я.
— Знает что? — спросил Джейк, присоединяясь к нам со скотчем для меня и чем-то багровым для доктора Крума.
— Доктор Крум, я надеюсь, вы знакомы с моим коллегой доктором Экштейном.
— Конечно, конечно, случайный прорыв. Мы встречались.
— Джейк, вероятно, лучший аналитик-теоретик, практикующий сегодня в Соединенных Штатах.
— Н-да, — сказал Джейк без выражения. — О чем вы говорили?
— Доктор Крум переключился на голубей, и весь мир знает об этом.
— О, да. И как идут дела, Крум?
— Хорошо, хорошо. Мы еще не совсем физфали шизофрению, но голуби нерфничают. — Он снова рассмеялся, издав быстрое «рататат-тат хе-хе-хе».
— Вы пробовали вводить им ту цыплячью штуку — эту психотическую штуку, — которую вы открыли? — спросил Джейк.