Во-первых, вакцина имеет эффект в Пуйи ле Фор, а также и в других местах, только если в них соблюдаются те же самые лабораторные условия. Научные факты подобны поездам: они функционируют только на рельсах. Чтобы соединить два состава, вы можете увеличить длину рельсов, но вам не удастся проехать на поезде через поле. Лучшим доказательством этого служит то обстоятельство, что каждый раз, когда метод распространения вакцины против сибирской язвы модифицировался, вакцина не имела ожидаемого воздействия, и Пастер часто оказывался втянутым в жесткую полемику, примером которой служит случай с итальянцами (Geison, 1974). Постоянным ответом Пастера было требование беспрекословного выполнения предписаний его лаборатории. То, что одну и ту же вещь можно повторить, мне вовсе не кажется удивительным, чего нельзя сказать о людях, считающих, что факты выходят из лаборатории без параллельного распространения лабораторных практик.
Но существует и вторая причина, почему у лабораторий нет внешней стороны. Само существование сибирской язвы, как заболевания, и эффективность вакцины, к которой мы пришли в самом конце рассказа, не являются внешними, доступными для обозрения фактами. В обоих случаях они представляют собой результат предшествующего существования институтов статистики, которые создали необходимый инструмент (в данном случае статистику), распространили свою сеть по всем административным органам Франции с целью сбора данных и убедили всех соответствующих чиновников как в том, что существовало «заболевание», «ужасное» заболевание, так и в том, что существовала «вакцина», «эффективная» вакцина. Когда мы говорим о внешнем мире, то мы, как правило, не обращаем внимания на предшествующее распространение соответствующей науки, основывающееся на изучаемом нами принципе. Вот почему, в конечном счете, ключ к пониманию макропроблем заложен в лабораторных исследованиях. Я продемонстрирую это в конце данной главы.
2. Разрушение различий масштаба
Но если дихотомия внутреннего/внешнего оказывается ложной, что же можем мы сказать относительно различий масштаба, которые, как читатель помнит, лежат в основании многих дискуссий по социологии науки, ибо именно вследствие веры в них считается, что микроисследования упускают нечто очень важное? В приведенном мной примере мы ни разу не видим столкновения между социальным контекстом с одной стороны и наукой, лабораторией или отдельным ученым с другой. Мы не обладаем контекстом, оказывающим или не оказывающим влияние на лабораторию, которая не подвержена воздействию социальных рычагов (social forces). Именно подобный подход, который так широко распространен среди социологов, является несостоятельным. Разумеется, такой квалифицированный ученый как Гейсон может указать нам на важность таких факторов как то, что Пастер был католиком, консерватором, химиком, бонапартистом и т.д. (Farley and Geison, 1979). Но анализ подобного рода, несмотря на всю его подробность и значение, полностью упускает суть, а именно: самой своей работой внутри лаборатории Пастер активно модифицирует современное ему общество и делает это непосредственно (а не косвенно) тем, что корректирует некоторые из его важнейших действующих элементов.
Здесь опять Пастер выступает в качестве парадигматического примера. Как политик, он потерпел полное фиаско, не набрав достаточного количества голосов, чтобы быть избранным сенатором. Тем не менее, ему, наряду с Карно и самой республикой, посвящено самое большое количество названий улиц во французских городах и селах. Этот факт также является интересным символом в исследованиях о Пастере. Если вы займетесь поиском примеров его «политиканской» политики, то вы их, несомненно, найдете, но все они настолько ничтожны и досадны, что не встают ни в какое сравнение с его заслугами как ученого. Скудность найденной вами по этой теме информации заставит людей сказать, что «в самом Пастере, в его научных достижениях было еще что-то, что не поддается социологическому или политическому объяснению». Те, кто произнесет это клише, будут абсолютно правы. Плохое критическое объяснение всегда защищает науку. Вот почему, чем радикальнее ученые высказываются о науке, тем больше наука мистифицируется и тем самым становится более защищенной.
Чтобы изучать Пастера как человека, воздействующего на общество, совсем не обязательно искать политические тенденции, краткосрочные денежные или символические выгоды или долгосрочные шовинистические мотивы. Нет смысла искать какую-либо бессознательную идеологию или скрытую тенденцию (которые каким-то чудесным образом могут быть поняты только аналитиком). Иными словами, не следует искать никаких сенсаций и стремиться к громким разоблачениям. Нужно всего лишь рассмотреть, что именно делает Пастер в своей лаборатории как ученый. Коротко говоря (Latour, 1981а), Пастер прибавляет новую силу ко всем остальным силам, составляющим Французское общество, единственным выразителем которой является он сам. Эта сила – микроб. Отныне вы не можете строить экономические отношения, не учитывая этот «tertium quid»4 поскольку, микроб способен сделать ваше пиво горьким, испортить вино или уксус, заразить ваш товар холерой или стать причиной смерти вашего доверенного лица, отправившегося в Индию. Без него вы не сможете создать социального движения за гигиену, поскольку, как бы вы ни старались помочь несчастным массам, скопившимся в городах, они все равно будут умирать, если вы не контролируете этого невидимого агента. Вы даже не способны установить невинные отношения между матерью и ребенком или двумя возлюбленными и упустить из вида причину, способную вызвать дифтерию и смерть ребенка или сифилис и сумасшествие одного из влюбленных. Вам не нужно стремиться к разоблачениям или искать скрытые идеологии для того, чтобы понять, что группа людей с оснащенной лабораторией (единственным местом, где невидимый агент становится видимым) будут располагаться в каждом из тех отношений, в которые может вмешаться микроб. Если вы объявляете микробов существенными агентами во всех социальных отношениях, то вам необходимо освободить место для них, а также и для людей способных их распознать и уничтожить. Таким образом, чем сильнее вы хотите избавиться от микробов, тем больше места вы должны отвести последователям Пастера. В данном случае нет никакого заблуждения или предвзятого отношения: это именно то, что сделали последователи Пастера, и именно в таком качестве они рассматривались всеми в то время.