Но мы также можем понять, почему приверженцам лабораторных практик следует перестать быть нерешительными и согласиться с общим взглядом на свой метод, что позволит им оставаться внутри стен лаборатории, но с учетом того, что лаборатория – это всего лишь одно звено в целой цепи корректировок, полностью разрушающих дихотомии внутреннего/внешнего и макро/микро масштабов. Несмотря на различие своих взглядов, макро и микроаналитики имеют одно общее предубеждение, а именно то, что наука либо прекращается, либо начинается у стен лаборатории. В действительности лаборатория является гораздо более сложным объектом и более эффективным преобразователем сил. Вот почему, оставаясь преданным своему методу, микроаналитик все же будет касаться также и макропроблем, подобно ученому, ставящему в своей лаборатории эксперименты над микробами, что, в конце концов, приводит к модификации многих аспектов всего французского общества. На самом деле, я даже думаю, что привести доводы в поддержку аргумента, согласно которому существование макроуровня как такового (всем известного «социального контекста») является следствием развития многих научных дисциплин (Callon and Latour, 1981). Я убежден, что это единственный способ, по которому социология науки может быть приведена в соответствие с реальностью, диктуемой лабораторными исследованиями. Я также считаю, что это один из немногих способов, с помощью которого социология науки может чему-то научить социологию, вместо того чтобы беспрестанно заимствовать ее категории и социальные структуры, которые самая заурядная лаборатория способна разрушить и перестроить. Это будет настоящим достижением, поскольку лаборатория гораздо прогрессивнее в политике и социологии, чем многие социологи (включая многих социологов науки). Мы только приступаем к изучению значимости, которую представляют лабораторные практики для исследования общества.