Как и договорились, Фил выполз первым. Через мгновение его рыжее лицо со шрамом показалось в круглом проеме.
— Тут все чисто. Каморка какая-то…
Я почувствовал облегчение, но расслабляться было рано. В коридорах вдалеке зашевелилась тьма. На нас со всех сторон помчались твари, видимо, почувствовали гады, что добыча от них ускользает.
Мы, подгоняемые двойной опасностью: чудовищами и ограниченностью времени, резво закинули наверх женщин.
Потом залез Харви. Отец замешкался.
— Я останусь, — решительно сказал он, — вы с Томашем лезьте вперед!
— Времени на споры нет! — сердито возразил я, оглянулся на оскалившуюся тьму, твари были быстры и стремительно приближались, но мы еще успевали. — Давай, вперед!
Отец, видимо, понял, что действительно спорить со мной бесполезно, а время не резиновое и работало против нас всех. Он быстро полез наверх. Харви с Филом подхватили его наверху и втащили.
Вдруг, отделившись от остальной массы, на меня прыгнула тварь. Наскочила сверху и вцепилась в глотку, пытаясь вырвать мне кадык. Я замешкался было от неожиданности, но быстро пришёл в себя и сбросив оторопь, стал бороться. И оказалось это делом очень непростым, почти невозможным — руки соскальзывали со склизкой кожи. Я никак не мог справиться с чудовищем, острые когти царапали шею.
И тут из горла твари высунулся кончик копья. Томаш развернул тварь на копье и откинул прочь.
— Откуда у тебя копье? — только и смог спросить я, ошарашенный нежданной помощью.
— Не знаю, — не менее ошарашено ответил Томаш. — Вместо меча почему-то появилось.
— Ладно, спасиб, — быстро поблагодарил я, — давай лезь уже наверх.
Томаш взобрался мне по спину и нырнул в люк.
Тут я почувствовал, что время сворачивается. Мгновение и лабиринт закроется, а я останусь в нем навеки безликим чудовищем — вечно голодным, вечно алчущим служителем смерти.
Но возможности размусоливать эту жуткую мысль у меня не было.
Я подпрыгнул, уцепился за руки Фила, которого держали за ноги отец с Харви и меня быстро потащили наверх.
Твари внизу бесновались. Одна из них подпрыгнула. Щеку мне обожгло от удара когтей. Пространство ощутимо сворачивалось виток за витком над моей головой. Наконец-то меня затащили. Дырка в полу тут же заросла, будто из нее и не выбивали глыбу камня.
Я был слегка оглушен миллиметражом, что отделял смерть от моей головушки. Все, похоже, как и я пребывали в шоке.
— Кажется, — тупо глядя на Томаша, заметил я. — Ты всё-таки получил то, ради чего всё время хотел меня убить.
— О чем ты? — не понял Томаш.
— Дар Триликого, — кивнув на зажатое в руке Томаша копьё, сообщил я, — только не меч, а копьё. Просто, всему своё время…
— До начала обряда осталось пятнадцать минут, — глядя на свои часы, заявила безымянная сестра. — Мы в северном крыле. Надо спешить в центральный зал.
Не успев толком опомниться, мы вновь куда-то помчались. Распахнулись тяжелые двухстворчатые двери центральной залы храма. И мы буквально ввалились туда всей развеселой толпой. Без всякого представления, что там происходит, не оценив ни свои силы, ни силы противника, мы просто взяли и сделали это, потому что нам нужна была победа, а за ценой мы стоять не собирались.
Повезло, потому что нас, очевидно, не ждали и армии не приготовили, которая изрешетила бы стрелами нашу отчаянную компанию, как только мы вошли.
В зале горели тысячи свечей. Шесть служительниц смерти стояли на коленях и читали молитву для Амадей.
Посередине был круглый жертвенный стол. Рядом с ним, прикованные цепями, стояли две девушки. В одной из них я узнал фрейлину Стеллы, а другая, по всей видимостью, была дочерью трактирщика. Самой Стеллы нигде видно не было.
На жертвенном алтаре лежала Кира. Наряженная в белоснежное кружево, поверх которого была накинута мантия. Рыжую голову Киры украшала диадема, в ушах сверкали подвески, на пальце кольцо, на шее кулон её матери. А последний, шестой дар Матери-богини, Роджер держал напротив её сердца. Кинжал хищно поблескивал в огнях свечей. Роджер стоял с закрытыми глазами и на распев бубнил какую-то молитву.
Однако самое жуткое было не в кинжале, который вот-вот должен был пронзить девушке грудь. Самое жуткое было в том, что Киру не держали никакие оковы — этого не требовалось. Её глаза были широко распахнуты и абсолютно черны. Она находилась во власти специи.
Сердце у меня болезненно сжалось в комок. Рядом Фил издал приглушенный рык и, не медля больше не секунды, бросился на Роджера со своим топориком. Роджер что-то почувствовав открыл глаза и, махнув рукой, отшвырнул энергетическим ударом уже было подоспевшего к нему Фила.
— Как вы сюда пробрались⁈ — ошарашено спросил он, но сразу взяв себя в руки, обратившись к кому-то, повелел. — Не дайте им помешать мне!
Из темных углов вышли тринадцать служителей смерти мужского пола. В руках они держали мечи.
— Тварь! — взревел Томаш, нападая на служителей смерти и яростно орудуя копьем. — Где моя сестра⁈
Рядом так же свирепствовал Фил со своим топориком, пытаясь прорваться к Кире. Я махал мечом, но понимал, не успеваем. Пусть Роджер и не был готов к тому, что мы сюда проберемся, но ему нужно было лишь выиграть пару минут и тринадцать стражников с этой задачей вполне справлялись.
Единственное, что оставалось, это расправить крылья. Я сосредоточился, заглянул в себя, едва не пропустив удар в сердце, который отбил отец.
С горем пополам, превозмогая боль, я чудовищным усилием воли обернулся в сокола. В висках замолотила барабанная дробь. Здесь в этом храме ипостась сокола была слабой.
Я тяжело поднялся, но всё-таки сумел подлететь к Роджеру и атаковать его. Что есть силы клюнул этот мешок с говном в руку.
Тот вскрикнул, скорее от неожиданности, чем от боли, и кинжал выпал из его рук. Роджер злобно оскалился и махнул рукой. Меня смело в сторону энергетической волной.
— Здесь нет твоей власти, сокол! — процедил Роджер, поднимая кинжал, намереваясь довершить свое черное дело, ударив им Киру в грудь.
Я снова подлетел и тюкнул его в темечко. В следующий же миг меня отмело и шмякнуло об стенку. Мир перевернулся вверх тормашками и я скатился на пол.
Больше сил держать себя соколом у меня не осталось, и я вновь перекинулся в человека. Меня традиционно начало тошнить. Из носа текла кровища. Однако, к радости своей, я понял, что с задачей справился — выиграл время. Фил таки сумел пробраться к Роджеру и теперь яростно махался с ним своим топориков.
Фил был явно не лыком шит и Роджер скоро понял, что дерется не просто со слугой, которого он мог легко и безнаказанно пинать ногами при каждом удобном случае, но с опасным противником.
До меня, словно через вату, доходили возгласы, которыми они обменивались параллельно схватке.
— Она же твоя сестра! — рычал Фил, лупя Роджера своим топориком. — Выродок проклятый!
— Дурак, ей будет оказана великая честь. Она станет невестой и женой самого ворона.
— У ворона не может быть невесты и жены!
— Среди живых женщин не может, — согласился Роджер. — Ибо они как носительницы жизни не могут понять смерть. Поэтому и нужен обряд!
— Ты чокнутый, Роджер!
— А ты ублюдок и не понимаешь ни черта! Породниться с самим вороном! Эта честь, это даст нам власть и богатства.
— А цена⁈ Ты готов убить нашу сестру!
— Драматизируешь, бастард, Кира умрет лишь наполовину, днем живая, а ночью мертвая для него.
— Тварь! Ты осквернил её специей! — не своим голосом, взревел Фил.
Мне показалось, что пламя свечей вспыхнуло ярче. От Фила отделилась энергия. Да, уровень силы второй, как у меня примерно.
Топорик Фила с хрустом обрушился на голову Роджера. И раскроил ему черепушку надвое. Тело грузно рухнуло на пол. В лицо Филу брызнула кровь.
— Нет! — завизжали служительницы смерти. — Обряд должен состояться!
Сумасшедшие тетки вытащили свои смертоносные кинжалы. От тринадцати их мужиков осталось трое, остальные уже отправились к своей возлюбленной богине Амадей. Мужики в женском культе вообще были бесплатным приложением — всерьёз их никто никогда не брал. То ли дело женщины. Они были опасными врагами, тем более вооруженные кинжалами.