С минуту он стоял неподвижно и глядел в мини-бар задумчиво. Наконец произнес не без пафоса:
– To take a hair… of the dog… that bit you, – счастливый, что вспомнил, Филимонов хихикнул. – Или, в переводе на наш: опохмелиться! Чего изволите? «Реми Мартин», «Кампари», джин?
– Рома, я пас, – промолвил Тетюрин с трудом.
– А я обязательно.
Филимонов выбрал себе шнапс, отвернул пробку с пятидесятиграммовой бутылочки и влил содержимое в рот.
– Сухой закон! – подвел черту Филимонов.
Знал бы он, с какой завистью думает сейчас Тетюрин о его килограммах – об огромном филимоновском животе – обо всем, что в натуре, буквально в натуре, составляет вес Филимонова, массу. Еще бы такому не пить. Пей и усваивай. Сел на кровать, нажимает на кнопки:
– Отключают, уроды!
Попал.
– Колян! Спишь?… А кто вкалывать будет?… Слушай, мы вчера нахерячились?… Нет?… Конкретно! – он покачивался на кровати. – А еще кто?… А еще?… Валерьяныча не было?… Ну хорошо… Не говори… Хорошо. Нет, проснулся… Тебе привет, – сказал Тетюрину.
– От кого?
– От Жоржа и Коляна.
«От Жоржа Иколяна» послышалось Тетюрину. Иностранец, наверное. Какая разница.
– Важный разговор, – Филимонов опять набирал номер; теперь он ходил по комнате. – Добрый день, да, Филимонов! – В ночь на сегодня! – Да! – Да! – А как же? – Нет. – Первый, второй и четвертый. – Десятый после восьмого. – Зашлем пресс-релиз, какие проблемы? – Да. – Да. – Да.
Их общий Учитель завещал им когда-то не описывать пьянок, но еще строже – похмелья. У Тетюрина в романе никто не пил, никто не опохмелялся. Да ведь и романа еще нет никакого. И неизвестно, будет ли.
– Потому что козел, я ему так и сказал! – Сам виноват! – Я же просил его без импровизаций! – Да. – Да. – Я понял. – Тут еще такая тингумбодина…
Боже, есть ведь слова, как дубинкой по темечку!..
– …тингумбодина, – повторил Филимонов, – я на место Митрохина человека привез. – Да! – Нет! – Профессионал! – Да! – Лучше! – Да. – («Обо мне», – догадался Тетюрин.) – Ну не надо меня обижать, если я ручаюсь, я знаю. – Акклиматизируется. – Да. – Нет, еще не устроил. Он у меня в номере. – Да. – Хорошо. – Понимаю. – OK.
Филимонов надел белую рубашку, надел красный галстук, символ успеха, достал из шкафа синий костюм с отливом.
– В конце дня подпишешь договор. Приедет денежный мешок. Ты разве не взял вещей никаких?
Тетюрин пожал плечами или, лучше сказать, поежился.
Взгляд Филимонова застыл на тетюринских брюках. Подумав, сказал Филимонов:
– Ничего, сойдет.
– Рома, скажи, как называется город?
От радости Филимонов захлопал себя по ляжкам – что-то было в том напускное.
– Не скажу. Не скажу.
– Почему?
– Просто так. Не скажу и все.
– Мы в Сибири?
– Не скажу, – дразнил Филимонов.
Тетюрин встал.
Тетюрин встал!..
Он встал и подошел к окну!
Вот туда и метнуть вчерашние харчи – от одной мысли его пошатнуло.
Двор. Во дворе дерево и еще одно дерево. Два. Оба лиственные. Не кедр, не пихта. Но и не пальма. Береза и тополь.
Почувствовав потребность лечь, Тетюрин поспешил обратно.
– Я приду часа через три, – сказал Филимонов ласковым голосом, – выспись, пожалуйста. Дадим тебе номер отдельный. Получишь подъемные. Без меня не вылезай. Спи.
Вышел и тут же вернулся.
– Там внизу проститутки. Этих нельзя.
– Почему? – спросил Тетюрин, который меньше всего хотел сейчас думать о проститутках.
– Шпионаж, – сказал Филимонов. И выключил свет.
2
А начиналось все вчера даже очень пристойно.
Петербург. Встреча на улице. Сколько лет, сколько зим! Ресторан «1913 год». У Филимонова доллары в бумажник не помещаются. Он два дня здесь – такая командировка.
Благожелателен:
– Я встречал твои штуки в «Новом курьере». Сносно вполне.
– Надо же, кто-то читает «Новый курьер»!
– Я все газеты читаю. – Филимонов распорядился графинчиком. – Про кота Базилио ты хорошо написал. И еще это… классификация чего там… усов?… Реальный фельетон.
– Эссе, – поправил Тетюрин.
– Ну, за встречу, «эссе»!
Они выпили. Выпив, закусили.
– И на кого ты работаешь? – поинтересовался Филимонов.
– Это как на кого?
– Ну на кого-то работаешь?
– Ни на кого не работаю.
– Не хочешь говорить?
– Я даже не понимаю, о чем спрашиваешь. На кого я могу работать?
– Что же, ты так сам и пишешь, без руководящей линии? Хочу это, хочу то, хочу тещу без пальто?
Тетюрин склонил голову набок. Его взгляд выражал удивление.
Еще больше Филимонов удивлялся:
– И про министра финансов, душечку, взял вот так сам и написал? Без всяких наводок? Так что ли, да?