Вот так, совместной работой военкомата, военрука и родственников, судьба занесла Сёмочкина в стены Саратовского высшего военного командного училища МВД имени Ф.Э. Дзержинского, в роту спецназа. Учиться ему нравилось, в армии ин себя чувствовал как рыба в воде, абсолютно не обращая внимания на все недостатки, несуразности и неудобства армейского быта.
Распределение Сёмочкина тоже вполне устроило: одно только название – Отдельная мотострелковая дивизия особого назначения имени Дзержинского впечатляло. И взвод, полученный там под командование, тоже вполне устраивал. так что взялся за свою первую командирскую службу Сёмочкин с максимальным энтузиазмом, какой только может быть присущ "очень умному" выпускнику. Полтора года прошли почти безоблачно. Нет, конечно, всё бывало: и солдатики на прочность пробовали, и небольшие "втыки" от командования, не без этого. Но в целом Сёмочкин был собой доволен. Главное разочарованием Сёмочкина поджидало, как ни странно, благодаря почти исключительно ему самому. Как-то раз на глаза особистам попалось личное дело лейтенанта Сёмочкина, в котором обнаружились бумаги, прямо указывающие на рьяное желание абитуриента, а, затем, и курсанта Сёмочкина послужить Родине в органах государственной безопасности. К бумажкам сим прилагались другие, за подписями училищных особистов, заверяющие, что Сёмочкин, хоть с особым отделом и не сотрудничал, но товарищем является вполне достойным.
Нет, поначалу, когда предложили перевод в ряды госбезопасности, Сёмочкин даже обрадовался. И на курсах учился с удовольствием, узнавая для себя много нового и интересного. Категорически не понравилось дальнейшее.
После окончания курсов Родина, отчего-то не оценив потенциального великого разведчика, гениального диверсанта, бравого непобедимого "Альфовца" или офигительного контрразведчика, грубо пнула в душу Сёмочкина, направив служить в особый отдел, приписанный к невнятному, да ещё и полугражданскому объекту, который даже располагался в не в глухой сибирской тайге (где и положено быть по-настоящему секретным объектам), а всего лишь на территории Владимирской области. Ну, и какие там могут быть секреты? Смех один!
По прибытии на новое место службы Игорь был разочарован ещё больше. Отнеслись там к молодому, ужасно перспективному офицеру весьма равнодушно. Дали место в общаге, указали рабочее место, где он, как попугай на насесте, должен был всего лишь тупо наблюдать за экранами, на которые проецировались картинки с камер слежения (даже не наружных, а внутренних), да изо дня в день (точнее – раз в три дня) записывать в журнале одну и туже унылую фразу об отсутствии всяческих происшествий. Через месяц Сёмочкин уже просто мечтал хоть о каком-нибудь происшествии в зоне его наблюдения. Ну, пусть не прорвавшийся вражеский десант, так хоть злобный шпион, прокравшийся в ряды учёных, вдруг сорвавшийся с катушек и устроивший бойню в лабораториях. Или хотя бы нагло, на глазах бдительного Сёмочкина, копирующие секретные сведения, ворующий бумаги. Да хоть что-то! Даже секретных документов Сёмочкин в глаза не видел. Не считать же секретным злополучный журнал, невзирая на грозный гриф "СС", проставленный на обложке и каждой странице. И, скажите, на кой чёрт нужно было получать все эти допуски?
Времени для безделья с такой службой было более, чем достаточно. В город ездить было незачем, на знакомства с девушками пока не тянуло, поскольку с такой службой офицерский гонор напрочь исчез, так, что Сёмочкин себя представлял уже каким-то канцеляристом, подобным злосчастному и ничтожному Акакию Акакиевичу из гоголевской "Шинели". Какие уж тут знакомства с такой самооценкой? На спиртное тоже пока не тянуло, тем паче, что пить в одиночку желания не было, а друзьями на новом месте пока так и не обзавёлся. Сосед по комнате в общаге, старлей по имени Дима, был кем-то вроде привидения: видел его Сёмочкин крайне редко и всё больше в спящем виде. Для любимого судомоделизма пока не было ни настроения, ни условий: пиление-строгание в общаге пришлось не совсем по душе соседу по комнате.
Спасало только давнее увлечение военной историей, начавшееся ещё с рассказов деда и полученных в подарок к шестилетию митяевских "Книги будущих командиров" и "Книги будущих адмиралов" (жуткий дефицит, между прочим!).
Так, через историю, к Сёмочкину постепенно пришло желание точно установить судьбу деда и полного тёзки, пропавшего без вести в Вяземском "котле" осенью сорок первого. Игорь оперативно перелопатил кучу книг о войне вообще, о сорок первом в особенности – от мемуаров до художественной литературы. Немного помог начальник отдела, сообщивший, что в РВСН есть то ли подпол, то ли полковник, разыскивающий своего пропавшего отца и даже что-то пишущий на эту тему. С помощью того же начальника вышел на полковника Лопуховского, собирающего материалы о Вяземской трагедии. Послал ему пару писем, получил столько же в ответ. К сожалению, ничего о судьбе лейтенанта Сёмочкина Игоря Матвеевича Лопуховский сообщить лейтенанту Сёмочкину Игорю Матвеевичу не смог. Однако обещал написать, если вдруг что-то обнаружит.
В ходе своих "копаний" Сёмочкин досконально изучил обстановку, сложившуюся на участках Западного, Резервного, Центрального, Калинского и Брянского фронтов в период с июля по декабрь 1941 года. Он мог по памяти, не напрягаясь, вычертить любую карту тех мест, с точным указанием направлений ударов и контрударов каждой дивизии, каждой бригады, почти каждого полка. Он без запинки мог перечислить имена наших и немецких офицеров и генералов в должности от комполка и выше. Он досконально знал устройство, вооружение и структуру частей и подразделений РККА и вермахта. Изучил Боевые Уставы, применяемые в то время. Необъятная память лейтенанта Сёмочкина заполнилась очередным "кирпичом", которому не было практического применения. Ну, не книгу же писать, в самом-то деле? На то писатели и учёные есть.
Летом 1979 года, окончательно одурев от тоски, написал рапорт с просьбой разрешить заочную учёбу на историческом факультете. В те времена получение второго высшего офицерами начальством активно поощрялось, поэтому проблем никаких не было. Поступил Сёмочкин легко и первой своей сессии в гражданском ВУЗе ждал как ещё одного средства развлечься и найти смысл жизни. В голове как-то сами собой замаячили перспективы гражданской жизни. От которых, впрочем, энергично отмахивался – нельзя же семейные традиции нарушать, не слабак ведь! да и служба – вещь изменчивая, может и другим боком повернуться. Не станут же Сёмочкина, в самом-то дела, до пенсии в этом бункере держать!
В конце 1979 года Сёмочкин узнал о вводе ограниченного контингента наших войск в Афганистан. Событие всколыхнуло изрядно закисшего лейтенанта, заставило вновь задуматься. Результатом раздумий стал девятый вал рапортов с просьбой отправить его, лейтенанта (уже почти старлея) Сёмочкина для дальнейшего прохождения службы в состав ограниченного контингента в братский Афганистан. Рапорты были не голословными, Сёмочкин старательно перечислял все свои навыки, умения и заслуги, намекая, что не гоже такого боевого офицера держать под землёй прикованным к десятку телевизоров. Часть рапортов просто проигнорировали, на часть ответили. Основным по объёму содержанием ответов начальства были банальный "люли", основным по смыслу – "Успеешь ещё, на твой век войны хватит!", основным по пафосу: "Каждая должность для офицера почётна!" Ни один из трёх вариантов не успокаивал и не удовлетворял. Оставалось только надеяться на переменчивость судьбы.
И судьба преподнесла ему такую перемену, о которой он даже не помышлял…
ВИТЬКА АЛЕКСАНДРОВ
Солдатами не рождаются. Солдатами становятся…
Пожалуй, эта народная мудрость дала сбой при рождении Витьки. Он, с первых дней своего детства знал, что он – солдат.
Едва начав говорить, при хорошем настроении, Витька выкрикивал свой, понятный только ему клич: "Вперёд, на боевую!". Подрастая, все свободное время он проводил, играя в войну или готовясь к играм в войну. Выпрашивал в воинской части звездочки и петличные пехотные эмблемы. Выпиливал из досок автоматы и винтовки. Мастерил ручные гранаты. С нетерпением ждал очередного дня рождения, чтобы получить в подарок черный, штампованный из жести пистолет, стреляющий серными пистонами. А однажды, получив в подарок резиновый мячик, быстро нашел ему военное применение и вырезал из мячика подобие армейской каски. К сожалению, каска оказалась слишком большой и сваливалась с головы, а обратно, из каски, сделать мячик не удалось.