огня. И звали ее Атлеш, что значило на их древнем языке «огненная». Може, руденька була. Таки и доси в наших
местах девчата. Первая из своего народа испробовала она в эту теплую морскую купель — Чашу. Почувствовала
здесь, в природных разломах, присутствие великого духа. Только, казали те археологи, уровень моря тогда был
набагато меньший, чем сейчас. Так что в той купели воды було, може, трохи бильше, чем мне о… — показал он
рукой под пояс глубину. — Ну вам, девчатам, буде по эти...
— Нет, дед, ты точно озабоченный! — почему-то смутилась Лариска.
— Слухай, то ли будет! Понравилось ей отдыхать в прозрачной воде нашей каменной чаши. Нежилась она как
рыбка золотая, только без чешуи. И дневала в той купели и ночевала. Здесь и подкараулил ее хозяин здешних мест.
Дэв Тархан. Дэвы эти когда были? В совсем стародавние времена. Так и он был тогда великаном, устроил туннели,
гроты и пещеры. Вымастил для себя в рифе купель. Баньку. Это когда молодой был. Може что планировал себе, як
кажуть. Сильные и хитрые были те одароблы. Злые и одинокие. Моя хата с краю. А обвал устроить или шторм
закрутить — на раз. Отаки. Но проиграли ци великаны свою главную битву богам, а може, архангелам. Тела их
низвергли в тартарары, глубоко под землю. Та деяки под видом ветра повернулись. Одна суть бестелесая. Потому,
кажуть, с тех пор существовали они на грани миров. Мощные бестелесые духи-демоны. Повелители ветров, снов и
туманов.
И каково же было удивление того страшного духа-демона, когда увидел он в своей купели Атлеш. Такую юную,
с прекрасным крепким телом. Хотел он сначала поднять огромную волну с моря, через край купели, чтобы
размозжить о камни незваную пришелицу. Но не смог устоять Дэв к красоте девушки. Полюбил ее крепкой и
нелюдской любовью. И ласкал ее, сонную, обволакивая теплым туманом. И проникал дуновением мягкого ветра во
все ее девичьи тайны. Принимал в ее снах прекрасные образы. А она стонала в видениях, представляя себя в
объятиях морехода. Вот так!
Уже собрались кочевники обратно в Великую степь, по Большому пути. А Атлешка осталась, не в силах
бросить свои наваждения.
Надеялся Дэв, что будет Атлеш принадлежать только ему. И никогда ее никто не увидит. Крепко охранял он эти
места. Много раз, увидев мореходов, незваных пришельцев, призывал суровые ветры и разбивал их лодки о камни.
А души их ловил и хранил там же, где и ветры — в шкуряном мешке. Мучались вместе там они, бились о стенки и
просились на волю.
Она же нежилась в чаше, приходя каждый раз на это место, не зная, что Дэв завладел ею. И обладал в ее
полусне, представляясь образами погибших мореходов. Много сил уходило у него на это. И утомленный Дэв
отдыхал в прохладных темных скальных гротах. А Атлеш, напуганная неимоверными снами, собирала обломки
лодок и зажигала очищающий огонь. Молила своих богов прервать это сладостное безумие. И вняли боги молитвам
девушки.
Как-то под вечер Дэв наслаждался сладостным эфиром после любовных утех. Вместе с ним ветер спал и
волна дремала. Пользуясь штилем, зашли в Атлешскую бухту мореходы.
Тогда ще люди только начали осваивать море. Блуждали по нему на хрупких утлых суденцах. Може, лучших
мест для жизни шукали. Или вообще тикали от кого — теперь уж не разберешь. Добрые были моряки — ни бури, ни
штормы не могли сбить их с пути. Даже Повелитель моря, морской Батя , проникся уважением к их безрассудной
смелости. - Рачибо остановился, важно окинув слушателей взглядом , и снова продолжил на смешанном своем
языке:- Той наварх-предводитель представ до ней, заслонив солнце. И тики побачила морехода дивчина , — сразу
впознала героя снов своих. А он, оценив молодую красавицу, сам набросился на нее с утроенной страстью. Мы,
моряки, все так!- дед прикрякнул , встрепенулся,— Ну в общем, так в жизни бувае, спочатку трохи побились. А
потом сдружились они с ней, Слюбились, и миловались в чаше. И так зажигали с той Атлешкой — аж ховайся.
Да только побачил то Дэв. И возненавидел их. Порешил он погубить мореходов. Однажды под вечер подкинул
им свой шкуряной мешок. Ну такой, мешок,чувал-не чувал , бурдюк — не бурдюк! И зашептал разными голосами
Дэв, проникнув в сознание моряков предвечерним ветром: «Откройте, откройте мешок, не пожалеете».
Дождались-дочекались моряки, когда уснул на корабле их утомленный утехами предводитель. И вскрыли
бурдюк наспех. Но так неумело, что разлетелись из него вокруг с диким свистом и стоном души погибших
мореходов, а злые ветры наполнили паруса и понесли их судно прочь, в открытое море. Не знаю, что было с ними,
но до сих пор потомки их скитаются по свету. С тех давних пор и у нас в скалах и лагунах поселились эти ветры.
Много их — от легкого бриза и до штормового шквала. — Он снова окинул взглядом аудиторию, заинтригованную
его рассказом, и продолжил: — И что же та Атлешка? Долго рыдала она на самом краю обрыва, взывая к
удаляющемуся суденышку, протягивала вдаль руки. Молила вернуться обратно любимого. Но все дальше уносили
ветры мореходов. Распалила тогда та Атлешка на утесе самом высоком кострище. И стала заклинать в этом месте
путеводный огонь, изо дня в день, из ночи в ночь. А Дэв напьется ветра из своего мешка и дует потом что есть
мочи, старается потушить огонь. Но только сильнее его раздувает.
И повелось с тех пор в наших местах палить огонь на самой высокой скале. Чтобы видели его далеко в море и
возвращались домой, спешили на его яркий отблеск мореходы.
А как померла Атлешка, то и поховали ее в каменной могиле, как прародительницу огненного культа. И ее
именем наш утес назвали — Атлеш.
Отсюда моряки пошли в наших краях. Ну, и пираты. Вот от них, смеси степняков и мореходов, кажуть, и пошла
наша порода. Мы доси такие. Он в прошлом годе лесовоз ветром на Джангуле выкинуло, прямо на скалы. Так за
неделю с него бревна растаскали. Не смотря, что обрыв метров пятьдесят, шторм — не шторм, буря— не буря! И те
тоже, жгли костры, зазывая к себе мореходов. Если в течение попал, и ветер прижимной — то знай, на скалы
выбросит. А потом грабили их, а корабли сжигали в большом атлешском гроте. И сейчас сохранились на верхнем
своде грота следы от тех огромных костров. Бачили?
Много всякого видели наши места. Кажуть, яки тильки народы их не заселяли. И каждый приносил с собой
свои верування, сказки и легенды. Своих богов и духов. Потим народы счезали, може, вымирали, а може, мешались
с другими, а демоны и духи залышались. Оттуда взялись наши демоны огня и ветра. Еще духи подводных гротов,
пещер и колодцев. У нас потому залышылись, что в других местах их вытеснила эта… цивилизация. Люди
понастроили города, заковали в бетон берега, распахали всю землю, даже речки пустили по трубам. А тут у нас
захолустье, ученые кажут, чи не едине у Европе. Самэ глибоке захолустя. От.
— А что, и сейчас эти духи и демоны живут здесь? — испуганно спросила старика Данка, еще сильнее
прижавшись к сильному и теплому Гоше.
— А то как же! От, побачьте, как живой ветер поднимает пламя. Бьется с ним, победить хочет. Но только