сильнее его раздувает.
И действительно, вечерний бриз с моря, будто следуя его рассказу, начал задувать порывами. Вихри рвали
пламя костра, обдавая всех вокруг жемчужными искрами. Все сидели, зачарованные пламенем. Казалось, сам
огонь, повинуясь тайному заклинанию, нашептывал сказочные истории. И то, что исходило это из искривленных
временем уст Рачибо, словно бы не имело никакого значения.
— Иной ветер здесь так задувает, что ховайся, — тот, который скалы волнами ломает и корабли кидает на
камни. Другой же, наоборот, игрив до безобразия.
— Точно дед говорит, — откликнулся один дайвер. — Этим летом схватил ветер надувной матрас с какой-то
толстой образиной, отдыхающей, и занес, играючись, далеко в море. Погранцам потом пришлось задерживать
нарушительницу катером. У нейтральных вод. Или на песчаном пляже, в поселке, часто бывает: выберет этот ветер
красивую купальщицу, улучит момент, когда выходит она из моря — да и набежит, наподдаст волной сзади. Да так
кинет, что купальника — как не бывало. И бежит в волнах на берег она в чем мать родила, прикрываясь и
повизгивая от мнимого стыда. Ни дать ни взять прекрасная наяда.
— Во-во, — вставился Рачибо. — А вин ее сзаду подталкует волной. Безцеремонно пхнэ в упругую круглу
попку, прости грешного…
— Ну это ты, дед, уже про стриптиз сказывать пошел, — зашевелилась Лариска, — Вот тоже, старый
проказник! Лишь бы только сам показа не устроил.
— Я то шо? Так, где что чув — под себя переложив. Вот ваш Константиныч — он такое сочиняет! Песни. И как
поет — аж слезу вышибает. Про цих… водолазов,.. — он указал своей рукой-клешней в сторону Гоши.
— Да ну тебя, старый! Так, песня, не песня. Зарисовочка под гитару. Из жизни дайверов, — заулыбался Гоша.
— Нет, просим, просим! — все, и гости, и рыбаки, наперебой принялись уговаривать его.
И Данка с надеждой глядела на него во все свои ясные глаза:
— Гошик, Трепа, ну пожалуйста! Ну спойте!
— Дайвинг-блюз. Давай! — запросили дайверы с лагеря.
— Ладно. Все равно уговорите. Давайте гитару.
Шустрый морячок быстро принес из служебки рыбачьей бригады гитару. Все затихли. А Гоша, быстро
отстроив инструмент, объявил:
— Дайвинг-блюз. - И заиграл на гитаре в блюзовом стиле. Его сильный, немного хриплый баритон разрывал
тишину мелодичным надрывом:
— Я и мой старый акваланг,
участник в глубине забав,
идем мы вместе на погруженье!
Забыв про мира суету,
я погружаюсь в глубину,
влечет меня пучины наважденье…
И царь морской, владыка вод,
он будто за душу берет…
Он пел вдохновенно- надрывно блюз, грустную песню о жажде жизни и роковых приключений, подыгрывая
себе на гитаре И при свете костра казался Данке тем смелым мореходом, которого, может быть, именно здесь
полюбила одинокая красавица Атлеш вопреки козням злых демонов.
И снова его голос зазвучал в ночи;
— И царь морской, владыка вод,
несет меня в водоворот,
уносит вниз, в свои владенья.
Он обещает в тишине,
в безмолвной синей глубине,
безумные русалок обольщенья.
Он царь морской, владыка вод,
он будто за душу берет.
И она любовалась им, не отрываясь, словно околдованная духами этих мест, накрепко завороженная этим
костром, плеском моря, шумом ветра и песнями под гитару.
Очарованья лунной ночи
С Атлеша они ехали поздно. Гоша чувствовал прилив непонятной радости. Радости быть, чувствовать,
общаться. Когда в себе наблюдал такое? В юности, что ли…
Дана часто смотрела на него и чему-то тихо и счастливо улыбалась.
А неугомонная Лариска щебетала как птичка. О песнях, сокровищах, ветре и огнепоклонцах:
— Слушайте, вот было бы здорово, если бы мы нашли эти богатства!.. Я бы открыла свой тренажерный зал,
или еще что в этом русле. А этот Черный дайвер — он кто, реальный чувак? Или может, демон какой? Страшно
интересно.
Но даже она не способна была вывести их из глубокого погружения в счастливое молчание.
Ночью Гоша не мог уснуть. Все ворочался в своей постели. Сначала мешали своим лаем соседские собаки.
Потом петухи доставали, выкукарекивая приближение рассвета.
«И на черта мне вся эта бессонница на склоне лет? — думалось ему под всевидящим оком луны. — Признайся
себе: понравилась девчонка. Правда, хороша: красота, классное тело, ум — все при ней. Данка... Как дар Божий. И
какая-то лукавость и внутренняя недосказанность. Грустная тайна какая-то интригует. Да, жизнь все-таки штука
шаловливая… Трахну ее завтра, и дело с концом!— он перевернулся на другой бок под скрипучий аккомпанемент
кровати. Но разбуженный голос червил: — И что? Очередной курортный роман? А вот и не так вроде складывается.
Теплота первого впечатления завораживает, что ли? И эта улыбка, и глаза цвета моря. Как где то, когда-то…»
И почувствовал, что пульс участился, как подумал о ней. Налицо все признаки. Только этого ему не хватало.
Наваждение какое-то — удивлялся себе, гнал от себя ее образ. И все равно думал о ней. Неожиданно нахлынуло,
охватило душу острое чувство одиночества. А может, было бы и славно, в самом деле! Обычные, присущие
простым людям радости жизни. Семья, любимая женушка, маленькая и игривая. Дом, в который бы хотелось
возвращаться. Дети, гаденькие и проказливые шалуны. Нет, поздно уже. Кто он? Одинокий просоленный волк.
Старый холостяк, у которого все на своих местах. Наверняка все будет раздражать: женские вещи, раскиданные по
дому, немытая посуда, мелкие ссоры на почве быта, обоюдные претензии, слезы… Ни к чему все это!
Потом представилось, как она там, в своей постели, сопит во сне, свернувшись калачиком, как маленькая
девочка.
Воистину говорят, двух вещей желает настоящий мужчина — опасности и игры. И потому нужна ему женщина,
как самая опасная из игрушек. Горячая, сексуальная, влекущая…
* * *
А где-то рядом, через несколько комнат пансионата, в призрачных полуснах тарханкутской ночи маялась на
кровати Данка. И параллелила схожие мысли: «Этот Гоша — классный. И такой вообще резвый, бывалый, умный. И
не как другие. Что-то в нем такое! Он как подранок — с израненной душой».
Чувствовала, что невольно примеряет его к себе. И теряется в этом образе. Уже чтобы подавить волну
чувственности, выходящую из-под контроля, призывала на помощь теорию. Вспоминала компот, который давали
на этике. Преподаватель, толстая накрученная тетя, сухо выспрашивала аудиторию: «Что такое любовь?» И сама же
отвечала: «Это Привязанность, Влюбленность, Сексуальность, Приятие, Комфортность. Все вместе. Каждое из
состояний является временной заменой любви на определенном этапе возрастного развития. И духовного тоже.
Все они направлены на расширение сознания, творческих способностей. Снимают конфликты между внутренним и