Джангуле. Удивительно живописное урочище, обрывами к морю. Народ был тогда темный, религиозный, потому
величали Ахиллеса «любимец богов». И владел он от Ольвии всем Северо-Западным причерноморским
побережьем. Был покровителем поселений и городов, за что получил прозвище Понтарх — что значило
Причерноморский.
— А, понимаю: по-нашему — крышевал. И кличку неплохую взял себе, звучную — Понтарх, вроде при понтах!
— смеялась Данка.
— Кстати, вполне жизненная аналогия. Так вот, часто на весельном судне объезжал он свои владенья, охраняя
поселенья от набегов степняков-варваров. Это он научил здешних рыбаков ставить у входа в лагуны сети. А
дельфинов выучил загонять туда косяки рыбы — ставриды, кефали. И в тех местах, где делал он свою остановку,
приходили к нему юные девушки и принимали его здесь своим мужем. Здесь стала его женой девушка по имени
Геката. А ее дочь, Кирка, имела роман с Одиссеем. Тоже, кстати, в этих местах. По крайней мере, об этом
свидетельствуют найденные здесь посвящения. А по всему урочищу весной расцветают прекрасные цветы,
которым нет подобных в округе. И назвали это место Джангуль, что по-тюркски означает «дорогой цветок».
Устроили святилище. И чтили память внесенному здесь в народ героическому семени таврополитов. Вот где
глубокие корни естественной сексуальной свободы!
— И это правильно, — пошутила она, — героев надо любить, а семя их вносить и удобрять.
— Конечно, тем самым он улучшал генофонд кочевых народов. Ну, и вообще эллины в море женщин
старались не брать — боялись гнева Посейдона. Поэтому на новой земле были свободны. И брали в жены местных,
из кочевников. Каждый год девушки исполняли фаллический ритуал, принося легендарному герою и его эллинской
бригаде свою самую дорогую девичью жертву.
— Ясно. В общем, имели эти герои местных девчат по-взрослому. Молодцы! Романтично придумано. Но здесь
действительно чудесное место. И крошечный пляжик там, ниже. И скала огромная. Как одинокая фигура девушки.
Как будто ждет кого-то кто там, далеко в море.
Дальше по побережью на несколько километров шел оползень. Подмытая морем, суша обвалилась и сошла
ступенями. Здесь, внизу балки, они оставили велики и углубились тропинкой дальше, в безлюдный затерянный
мир.
— Давай посмотрим святилище?
— Вряд ли что-то сохранилось через три тысячи лет.
— А вдруг?
— Предрассудки все это, байки, легенды…
Гоша первым спускался по извилистой крутой тропинке, останавливаясь и ожидая отстававшую, восхищенно
глазевшую по сторонам Данку.
— Мне кажется, этот вечер как в сказке. И я чувствую, будто уже когда-то была здесь. Правда. И потому
уверена, что сейчас, за этим, нет, за следующим поворотом, при последних лучах заходящего солнца, мы найдем
это место, — романтично щебетала она.
Спускаясь по склону по едва заметной тропинке в каменном хаосе скальных обломков, они осматривали
заросшие вечнозелеными кучерявыми вьюнами склоны опавшего в море титаническими ступенями побережья.
Словно попали в затерянный мир нетронутой древней природы. Казалось, что за очередным скальным срезом их
поджидает какая-то магическая тайна. Дикие хохлатые пичужки смело пикировали, крича им в лицо, словно
оберегая от незваных пришельцев древние владенья.
Неожиданно они увидели святилище. Его высветил лучик яркого заката. Рукотворные древние черты его были
мастерски скрыты в дивном хаосе скальных обломков.
— Что это? Старый колодец? Или купель для омовений? Нет, это невозможно! — восторженно говорила она.
— А вот место ритуального огня. Наверное, его могут увидеть только посвященные. И с разрешения сил,
которые охраняют старинное святилище Джангуля уже не одно тысячелетие. — И сам удивился: — Не думал, что
это правда. Воистину, кто ищет — тот всегда найдет.
Радость находки накрыла волной счастья и удовольствия. Они застыли в крадущемся сумраке заката. Данка
шептала ему:
— Ты мой герой. А я твоя награда. И потому прими жертву… — и повлекла его в укромную лощину
джангульского распадка, всю покрытую мягкими вьющимися цветами.
Последние барьеры рухнули, и они слились в любовном порыве. Это произошло просто и естественно. Как в
легенде, в которой Ахиллес-Понтарх, владелец побережья, обладал здесь прекрасной местной девой. Трепа, словно
алчущий любовных ласок античный герой, жадно наслаждался ею. И Данка отдавалась ему снова и снова в этой
живописной скрытой от всех лощине.
— Гоша, хочу тебя снова, — шептала она. — Вот такая я. И ничего не могу с собой сделать, — и крепко
целовала его в губы.
Так они стали мужем и женой — дочь степи с мореходом. По древнему языческому культу, скрепив свой союз
любовными стонами, благословенными духами Гекаты и Ахиллеса.
«»»
Эта была колдовская ночь любви в полнолуние, с магическими купаниями в волнах мягкого прибоя. Все было
просто чудесно, совсем как в сказке. И казалось, так теперь будет всегда, вопреки прошлому, улетавшему в
вечность убывающим шлейфом . Познав магическую любовь , притихли в приятной истоме на душистом ковре из
листьев и цветов, под небосводом, усыпанным бриллиантами мерцаюших звезд , наслаждаясь друг другом.
— Как удивительно все, и мне очень хорошо. — Данка представила, что с этих звезд смотрят мама и бабушка и
радуются ее счастью. И снова почувствовала себя девочкой. Как-то хорошо и спокойно. — У тебя такая сильная
аура, синяя, с немного фиолетовым оттенком. Вижу тебя в удивительном ореоле.
— Это хорошо?
— Это отлично. Прямо купаюсь в ней. Мне всегда нравился такой тип, — радостно щебетала она.
— Какой тип?— он смотрел на нее со счастливой улыбкой.
— Как из ролика по телеку. Помнишь? Кэмэл трофи. Представляла таким отца в детстве — настоящего
мужчину, сильного, бесстрашного, красивого. Немного уставший от приключений, он прикуривает фирменную
сигарету от зажигалки с верблюдом, и у него все в порядке. — Подумав, продолжила: — В детстве ведь никогда его
не видела. И любила, и ненавидела одновременно. Вот как бывает. Господи, как же мне хотелось его увидеть!
Прижаться к его сильной груди. Просто сказать: папа, папочка. Но увы, как говорят, — не застала.
— Звезды не сошлись тогда?
— Вот ты шутишь, а я знаю, что все, что происходит с нами — решено на небесах. Вот, например, у мамы не
сошлись звезды. Она встречалась с отцом. И все было прекрасно — любовь, страсть. Но потом его забрали в
армию. Или сам сбежал, когда узнал, что она беременна. Неважно. Сначала написал несколько писем: лю-лю, му-
лю… И пропал. Без вести или что-то еще. Не знаю. А уже потом родилась я. Дедушка не мог смириться с этим.
Бывший военный, полковник в отставке, страшно переживал за дочку, в итоге получил инсульт и так уже не
поднялся. Так что у нас в семье как-то не принято было говорить о моем отце. И так получалось, что я байстрючка,