— Я дождусь, и ты еще не представляешь, что я сделаю с тобой. Я покусаю тебя, зацелую, съем. Всего! —
страстно смеялась ему в ушко она. — Только побыстрее возвращайся, любимый…
- Да, быстрее, в темпе,-Окрыленный будущей встречей , Гоша гнал свой "Патрол" в район. По дороге не
удержался и заехал в ювелирный магазин. Сердце странно защемило, и он выбрал золотое, украшенное финифтью
сердечко , маленьким секретом для фотографии внутри. Почему его? На этот раз сделал выбор, не колеблясь.
Потом скупил для нее все цветы в цветочной лавке. Вразнобой, какие были, они заняли весь багажник. И
пахли диковинным, нездешним полем.
Его приезду в налоговой были приятно удивлены. Инспектор только разводила руками:
— Какие документы? Не звонила я!
«Странно, — подумалось ему, и осенило, — Как же сразу не сообразил? Это подстава! - А внутренний голос
жестко попрекал, царапая «эго»,-От любви ослеп! Потерялся!
В нем заговорил боец, и он страшно задышал , словно током пробило.
Инспектор испугалась:
— Георгий Константинович, что-то случилось? Вам плохо?
— Нет, это связано не с вами. Извините, — бросил он вслед за двумя сотнями гривень. — Купите себе что-
нибудь , подписку на журнал, или ,я не знаю…
Он гнал по дороге, обгоняя редкие машины, опасно выскакивая на встречную полосу. Судорожно набирал по
мобильному номер своего пансионата. Долго никто не подходил к телефону. Наконец трубку взяла кухарка:
— Алле, пансионат слушает.
— Катя, Катюша, это я. Узнала меня?
— Конечно, хозяин.
— Слушай, Позови Дану. Ну, ты знаешь. Эту девочку, — и сам сморщился от этой формулировки, — Мою Данку,
— поправил он себя.
— А она вышла. Уже как минут десять. За ней заехали. Брат ее, что ли? Еще Вам привет передал. Так и сказал:
мол, Гоше, Константинычу большой привет. Я еще подумала, где морду его озорную видела?
— Куда они поехали, не заметила?
— А как же — в степь рванули. На джипе, Огромный, черный, блестящий…
Он резко тормознул на шоссе и съехал на проселок, терявшийся в пыльной степи. Мысли четко работали. Как
компьютер — провел он аналогию самому себе.
— Так, они поехали в степь через весь Тарханкут. На Кульчук и Беляус. Чтобы меня не встретить на обратной
дороге. Но это же моя степь! Это же не их земля! — подбадривал он себя, подскакивая на степных буераках,
поднимая позади себя тучи желтой глинистой пыли. — Ничего, врешь, не уйдешь…
На скорости несся, подлетая на ухабах, наперерез проселкам по степи. С Кунана, самой высокой точки, где
древние держали смотровую вышку и подавали сигнальные огни, открывалась панорама степи на многие
километры вокруг. Притормозив, он увидел вдалеке темный несущийся по степи в клубах пыли объект. «Вот вы где,
ну теперь я вас вижу!» — волной поднялось сознание азарта, куража погони, эта жажда бойца, война, охотника,
преследующего ускользающую, украденную, бесценную добычу.
Погоня! В этом слове слышались звуки гнева и победы «Вперед!» — подзуживая себя, гнал он свой мощный
внедорожник.
Дистанция сокращалась довольно быстро. Уже через несколько минут их разделяли пара километров. А еще
через какое-то мгновение время погони побежало, полетело, подгоняемое скоростью машин.
Вот они, рядом. И тоже заметили его. Заюлили по колее, не давая возможности перерезать им путь. Гоша
молился Спасителю, неимоверно-яростно сжимая руль. Он готов был таранить врага, если бы не драгоценная
приманка внутри. Если бы не Данка.
Наконец Гоша столкнул своим «Нисаном» новый темный внедорожник с колеи в степь. Тот затормозил, тяжело
накренился и осел набок.
Из машины показалась испуганная мужская физиономия:
— Мужик, ты чо? — чуть не плача говорил тот. — машина ведь совсем новая!
Гоша вылетел из своего Патруля, резко распахнул дверцу чужой машины.
— Где она?— Гоша вытащил, вырвал с водительского сидения мужика и бросил его, как тряпку , в степной
ковыль.
— Ты чо, мужик?
В затемненном салоне кто-то визжал противно-испуганно. Наверное, представляя себе, что делает это в
последний в жизни раз. На заднем сидении жались и верещали две испуганные телки. Данки не было. Не та машина.
Только сейчас он разглядел под пылью темно-бежевый окрас джипа.
— Извините, обознался, извините.
— Ты чо, мужик? — погнал осмелевший водила. — Ты это… Да мы тебя...
Гоша глянул на него и увидел внутри слабую печень, сердце, бьющееся рывками, темный мочевой пузырь. Тот
сразу осел под гипнотическим рентгеном рокового взгляда. Что-то сжалось внутри него, снова вернув ощущение
жертвы.
— Ничего, ничего, это мы так…. Все в порядке.
Но Гоша уже не слышал его. Он закинулся в свой джип и полетел дальше, в клубах степного пыльного ветра.
Он несся, скоро выйдя на проселок, оставляя за собой полумертвые брошенные села на побережье, яростно
вглядываясь вперед, в надежде увидеть искомую добычу. Вылетел на трассу, весь в пыли, опасно обгоняя.
Потом уже, на трассе, услышал позади себя противный звук милицейской сирены. И похожий на робота голос
из матюгальника:
— Примите вправо и остановитесь!
— На тебе! — Он скрутил в окно дулю в направлении милицейской девятки и нажал до полика акселератор.
Машина возбужденно завыла и подалась вперед…
Только на Донузлавском мосту он остановился, затормозив возле перегородившей дорогу мигавшей машины.
Сзади приближались другие сирены. Направо и налево — вода соленого озера, схожего на море. Не уйдешь.
— Водитель черного Нисана, выходите спокойно и предъявите документы.
Все, время потеряно. Уже не догнать. Подстава. Глупая по-детски и киношная какая-то. Как в американском
боевике, — подумалось ему.
А «менты» поставили его руками поверх машины. Один обыскивал, другой держал его под дулом автомата.
Третий «шмонал» кабину.
— Так, что тут у нас? — разглядывая документы, предвкушал старший. — Шо, Росиян, свои порядки на наших
шляхах наводишь?
— Ну ось и пакунок, бачьте?— обрадовано сообщил второй, поднимая вверх небольшой сверток.
— Ага, попал, иностранец! Что тут у нас? Так, травка. Это ваше? Так, хлопцы, понятых гальмуйте!
— Не курю и тебе не советую, — проговорил Гоша. — Парни, в общем так. Вон в бумажнике, возьмите пару
сотен баков — и я поехал. Спешу очень.
— А, ты еще и ерепенишься? Хабар при исполнении? Кобри? Це не добре, гражданин Росиян!
Тот с пол-оборота ударил прикладом автомата его по почкам. Гоша упал в дорожную пыль. На него
набросились остальные, скрутили, измяли, уничтожили.
— Ну вот, затрымали, — радовался сержант.
Гоша твердил сквозь зубы:
— Я держусь, никого не трогаю… Это провокация, явная. Не поддавайся! — приказывал себе, едва подавив
первый позыв порвать их, сильно повредить.