Как же природа однообразна и мертва. Хотя каждая ее крупица уникальна.
Он постоял, водя глазами по окраине леса. Внезапно в голову пришло имя.
Сиам.
Он утвердительно кивнул сам себе.
Да, Сиам.
В порыве он обернулся, но поделиться было не с кем. Убогая комната, сопел Джин.
Сопишь все же, чертов волшебник.
Стоявший повернулся обратно. По верхушкам деревьев стлался бледный туман.
По крайней мере Сиам звучит лучше, чем Флейта и Солнце.
Он присел на кровать и только сейчас заметил, что ботинки покрыты слоем высохшей грязи.
– Помыть надо завтра.
Скинул их, не прикасаясь руками, и лег на живот.
Раз. Два. Три. Четыре.
Сиам медленно считал и расслаблялся, прислушиваясь к отголоскам бурлящей крови в ушах. Монотонный стук сердца. Все медленнее и медленнее. На веках рисовались образы и картинки, и понемногу сознание проваливалось в забытье. Время ускользало из рук, а тело уплывало в невесомость.
Тяжело было просыпаться. Глаза раскрылись, но тело ломило. Будто колотили дубинками. Казалось, ночью слышался невнятный грохот.
Муторный сон. Другие пока не снятся, да и вряд ли будут сниться.
В комнате было пусто. Сиам сел, протирая глаза. Снизу доносились шорохи и приглушенные голоса. Как он ни прислушивался, разобрать слов не мог. Выдохнул, поднялся и направился на шум.
Ступени под ногами проскрипели, голоса притихли. Только Сиам показался в проеме, они и вовсе умолкли. Он увидел двоих девушек – одна была Солнце. Она застыла около тела, распластавшегося на железном столе, а другая стояла, опершись на столешницу. Девушки уставились на вошедшего, а он на них. Потом на тело. Голова лежала на руке. Возле стояла открытая бутылка спирта. Полупустая.
– Он пил спирт.
– Как можно эту гадость пить?
– Выпил половину. Когда мы спустились, он махал руками и что-то бормотал. Потом упал на стол.
– Наверно, прожег себе весь желудок.
– Не знаю, но жижа еще выходит из него.
Сиам обошел тело и увидел лицо Гая. Мокрые волосы кучно прилипали к коже. Около рта образовалось желтое озерцо с остатками еды.
Закусывал хоть.
На полу у ступни действительно валялась жестянка. Рядом еще одна.
Девушки продолжили убираться. Солнце вытерла рвоту тряпкой. Сиам закрыл бутылку и закинул на верхние шкафчики, ближе к стенке.
– Для бытовых целей – она там. Ему не говорите.
В гостиной находились парень с девушкой. Он сидел в кресле, запрокинув голову назад. Она – у его ног, что-то перебирая пальцами. Девушка подняла глаза на вошедшего, но ничего не сказала.
– Вы видели, что произошло?
– Ну, он молча пил на кухне, пока мы ели. Потом кричать стал.
– И?
– Мы сюда ушли.
– А он?
– Там остался.
– Вы дали ему пить спирт?
– Мы не давали, сам взял.
Вот дура.
– Нельзя было забрать?
– Это его дело.
– Но его нельзя пить.
– Он ведь хотел, нам-то что. Одним насильником меньше.
Он смолчал. Возможно, ему было все равно. Возможно, в глубине души Сиам даже поддерживал ее мысль. Он вернулся на кухню. Девушки снова смущенно уставились на него.
– Пусть проспится.
Они молча вышли. Сиам склонился над бледным лицом.
– Не стоило, мужик, не стоило.
Похлопал по плечу и тоже вышел.
Через пару часов тело в кухне зашевелилось. Гай загремел стулом. Громкая отрыжка. Мнущийся пластик.
Воду пьет.
Вскоре тело появилось в проходе. Волосы на правом виске примяты и торчат вверх. Сам вид его был омерзителен. От него пахло. Лицо побледнело, опухло. Казалось, его сейчас снова вырвет.
– Только не на пол, – будто прочитала мысли сидящая у ног девушка. Флейта, кажется.
Гай постарался бросить на нее испепеляющий взгляд, но тщетно.
В гостиной были только Флейта с дремлющим Джином и Сиам. Остальные сидели на крыльце.
– Не надо пить эту дрянь, Гай.
– Разберусь.
Он вернулся на кухню и опять похрустел пластиком. Заскрипела лестница. На втором этаже захлопнулась дверь.
Сиам бессознательно ковырял кочергой серую золу. Она то подлетала, то оседала. Пару раз кочерга звонко стукнулась о камень.
– Тише, – рявкнула Флейта.
– Чего?
– Джин спит.
– Всему дому теперь на цыпочках ходить, потому что он спит?
– Это вежливость.
– Это эгоизм. Мог уйти наверх.
Девушка презрительно осмотрела его с головы до ног.
Остаток дня обитатели так и провели, бездумно слоняясь по дому и изредка выбираясь на крыльцо, где было так же душно. Спертый воздух преследовал. Деревья как будто и не стремились очистить его.
Гай не спускался. Девушки просидели на крыльце, едва слышно о чем-то переговариваясь. Джин нескоро поднялся, окинул присутствующих сонными глазами и скрылся в кухне. Заскрежетали жестянки, раздалось чавканье. Неотступный хвостик побрел следом.