Солнце и Юнона копошились в кухне. С лестницы спустились Джин и Флейта и без слов прошли в гостиную.
– Это мое кресло, – рявкнул Джин.
Гай растерялся.
– Почему?
– Проваливай уже.
Жертва рыскала по сторонам в поисках помощи. Но ястребиные глаза пронзали сидящего насквозь.
– Проваливай!
– Проваливай, насильник! – вставила Флейта.
Выглянули девушки.
– Пусть сидит, есть же стулья.
– Заткнись, а. К тебе обращаюсь, что ли?
– Зачем так грубо?
– Надоели вы мне.
Он схватил руками Гая за плечи и скинул с кресла. Уселся сам. Гай затих на запыленном ковре.
– Не нужен нам тут насильник, – снова уколола Флейта.
– Какие же вы мрази, – бросила Юнона.
– Да пошла ты.
Гай на четвереньках отполз к дальней стене и присел.
Вскоре возвратился Сиам. Не окидывая взглядом гостиную, сбросил дрова. Картина была прежней.
– Ты чего там сидишь? – заметил он Гая.
Тот даже не поднял головы.
– Что случилось?
Джин не удостоил ответом. Молчала и девушка.
Сиам подошел к Гаю и поднял за локти.
– Идем.
Прошли в кухню. Гай сел на стул. Сиам расковырял жестянку и подал ему. Потом себе.
Вот и мерзкие же эти двое. Долбаные падальщики.
Он со злостью швырнул жестянку в сторону.
– Наверно, нужно зажечь огонь?
Повернулся к Гаю. Тот только смотрел на него.
– Пожалуй, ты прав.
Сиам вернулся в гостиную. Тихо оборвал кору. Сложил на почерневшее дно камина.
Раз полено. Два полено. Три. Четыре. Пять. Пирамидка.
Рука потянулась за шестым и наткнулась на что-то тонкое. Он глянул. Рукоять топора. Он забыл убрать топор в ящик. Наточенное лезвие уставилось на него, вызывая странные чувства. Внутренности клокотали. Накрыл легкий дурман. Рука не отстранялась от рукоятки. Чувство казалось знакомым, даже родным. Оно было в его ладони. Оно текло по венам вверх, к сердцу. От сердца – к голове. Мысли путались, но отчетливо проскакивала одна – убить. Одурманенный, Сиам обернулся на двоих сидевших. Флейта лениво подняла глаза и тут же нахмурилась. Что-то в этом лице напугало ее. Она стремительно перевела взгляд на руку. И обратно. Раскрыла рот, но слова не вышли из глотки. Испуг занял все ее лицо.
Это выражение. Где-то он уже видел такое. Он точно помнит, что видел.
Сиама отпустило так же внезапно, как и схватило. Он смутился, одернул руку и отвернулся к поленьям. Неряшливо кинул еще одно сверху. Потянулся за спичками. Зажег. Бросил вниз. Коричневый наконечник вмиг потух. Зажег еще одну. Бросил. Потух. Зажег. Поднес к кучке коры внизу. Пламя нехотя поползло по дереву.
Сиам резко встал и, не глядя на Флейту, в два шага дошел до кухни.
Как бы не я оказался настоящим насильником.
Взял бутылку с водой и жадно выпил всю. Глянул на сидящего.
– Да уж, мужик, да уж.
Гай поднял печальные глаза. В разы более печальные, чем раньше.
– Что же они натворили?
– Насильник я, – прохрипел ответ.
Сиам устал переубеждать.
– Наплевал бы уже на это.
Они помолчали. Только свет лампочки рассеивал тишину.
– Пойдем наверх.
– Позже.
– Уверен?
– Да.
– Я устал, пойду.
Гай кивнул и задержал взгляд. Сиаму показалось, что подобие улыбки проскочило по сухим губам.
Вскоре мимо прошли и Флейта с Джином. А Гай все сидел, уставившись в одну точку.
Наверху все стихло. Он повернулся и почти машинально начал рыскать по ящикам в поисках бутылки.
Нет. Нет. Нет.
Где-то должна заваляться еще.
Он обшарил каждую тумбу. Каждый уголок. Пусто.
Выпрямился во весь рост.
– Плевать. На все теперь плевать. Мне же не страшно.
Он сдержал кашель в груди.
– Не страшно.
Сиам проснулся первым.
Наверно, еще рано.
Он выпил воды. Умылся. Есть пока не хотелось. Прошел в гостиную и уселся в кресло. Первый раз. Он уже и забыл, какого это – сидеть в кресле. Очень мягко. В глаза бросился топор, лежащий у камина.
Вчера опять забыл отнести. Сейчас, еще минуту.
Закрыл глаза и попытался расслабиться. Не вышло.
А Джин в нем часами просиживает. Кресло как кресло.
Сиам выдохнул. Поднялся и подхватил топор.
Свежий воздух. Если его можно назвать свежим. Скорее, менее спертый. Да, менее спертый воздух.
По привычке он начал считать отвалившиеся плитки у подножия стены.
Раз. Два. Три. Четыре. Ящик.
Рука сама открыла деревянную крышку и сбросила топор к прочей утвари.
Вот и все. Топор прочь, мысли прочь. Бред всякий лезет в голову, когда под рукой орудие.
Ноздри нечаянно унюхали слабый аромат знакомого запаха. Сладковатого. Тело замерло.