Друид и не собирался. Он встал и подошёл к небольшой куче оружия, сваленной под елью. Выудил оттуда его любимый боевой топор — бывший когда-то острым, но теперь наверняка затупившийся. Протёр его собственным подолом, сунул в огонь, прокаливая хорошенько. И раскалённым, покрасневшим лезвием отрубил широким и явно привычным по колке дров движением уже отрезанную плоть — чётко и быстро. Хрясть. Гэл взвыл и затих — ушел от неподъёмной боли, понял Баки. Он сам зажмурился, и неотвратимо захотелось освободить свой и без того пустой желудок на примятую траву рядом. Друид взял свой тлеющий факел и прижег гэлу рану, и по поляне пополз отвратительный запах паленой плоти.
Так потекли их размеренные, скучные даже дни. У друидской хламиды не стало обоих рукавов. Баки чувствовал боль в плече, но с каждым днём она словно отступала на шаг, становилась зудящей и привычной. Он шёл на поправку и не думал больше о смерти. Он не лежал, а полусидел, привалившись спиной к ещё теплому, шершавому стволу ели. Шёл на поправку и враг, безногий гэл. А вот пикты из другого клана — друид ещё раз кинул на них внимательный взгляд, пока Баки делал вид, что никак не интересуется их телами, — умерли один за другим. Но Баки успел перекинуться с ними парой слов, когда они ненадолго приходили в себя. Теперь он знал, где искать их клан, чтобы принести скорбную весть. И если бы он мог, он бы не отдал их тела друиду… Но нет. Весь вечер до него доносились жуткие тошнотворные хруст и чавканье, и он был бы счастлив выбрать себе другое погребение. Вот только друид на него чихать хотел. Он едва ли замечал его, когда ходил по поляне.
А Баки распирало с каждым днём всё больше чувство непонимания и один простой вопрос: зачем? Зачем друид делает всё это? И от травы и отваров уже начало сводить живот. Он хотел горячей дичи и мяса. Захотел не сразу, конечно. А когда окреп настолько, чтобы попытаться встать.
И тогда он, не веря своему собственному телу и головокружению, со страхом, словно он мог разучиться ходить, поднялся на ноги и пошёл вокруг костра. Это было не чудо, это был триумф его тела и его упрямства. И пускай друид просто отошёл подальше от него, на шаг ближе к тени елового лапника, Баки почудилось, что он чуть дёрнул краешком губы при виде его усилий.
Баки упал обидно, неожиданно, в падении выворачиваясь и смачно падая на здоровое плечо. Он запнулся о чужую нагло вытянутую на его пути ногу. Всё было по-прежнему. Пели птицы, порой рядом пробегал занятый своими делами ёж. И в эту секунду, лёжа лицом в грязи, он понял вдруг отчётливо и ясно, что их осталось двое у друида. Пикт и гэл. И никогда не ужиться им вместе на этой небольшой поляне под сенью высоких елей. Друид вытащил их обоих с того смердящего поля — Баки поднялся на четвереньки и распрямился, обтирая с лица сухие иглы и грязь, гэл глядел на него брезгливо и победно, хоть сам ещё и не пытался вставать, — но не ему было решать, кому жить, а кому умирать.
Это должен был решить Баки.
И ночью, подкараулив, когда мальчишка лёг наконец и уснул, он достал свой лучший нож, который, зажав между колен, как мог, наточил несколько дней тому назад. Он прополз до гэла на четвереньках, держа рукоять в зубах. Навис над его безмятежным лицом, дождался, когда тот немного проснётся, недоуменно распахнёт глаза — и одним знакомым, сильным рывком ножа перерезал ему глотку, после чего и вовсе отделил голову от тела. Тело ему было ни к чему. А вот на голову он имел полное право как на трофей и гарантию. И как же неудобно, тяжело и неловко было справляться без руки… Собрав в кулак рыжеватые волосы, Баки потащил голову к месту, где он спал на куче лапника.
Поутру он проснулся от тяжести, внезапно свалившейся на живот. Костлявой и неудобной. Он вскинулся, раздирая глаза, — и в этот момент друид, оседлавший его, с безумным, страшно перекошенным и мокрым лицом принялся бить зажатым в руке разделочным ножом. Снова и снова поднимал и всаживал его в землю рядом с головой, у самого уха, только комья земли летели, когда он яростно, со страстью убивал его каждым движением. И так и не решился убить по-настоящему. Слёзы и сопли текли по его юному лицу, глаза были красными, навыкате — а ведь Баки жмурился, пытаясь защититься от летящей земли. Он весь обмер, его словно сковало по рукам и ногам не то от страха, не то от удивления. Обессилев, друид обмяк и ссутулился, утыкаясь головой куда-то ему между ключиц. Всхлипнул и затих. Даже с тяжестью на себе, Баки дышал часто и так и не мог надышаться. Друид медленно распрямился, совсем по-мальчишески утер нос свободной рукой и встал с него, и, забрав лежащую неподалёку голову, прижал её к себе. И так побрёл куда-то, не остановившись за кругом елей — сутулый, тощий, словно таял в сумерках. С рыжеволосой головой в одной руке и ножом в другой.
Баки ждал его до утра, наблюдая за тем, как сгущаются и плотнеют, а затем истончаются ночные тени. И так и не дождался.
========== 4. Кровь невинных ==========
Не только воин, но и охотник — так сказал бы о нём каждый, кто мог прочесть вязь на руке, кто знал его отца и жил на их землях. Удачливый охотник, бесстрашный воин — сказали бы близкие друзья. Следопытом назвал бы Брок, потому что ни одна живая тварь не ушла от него, когда Баки хотел её — и настигал. Он умел не только мечом и топором лишать жизни. Он кидал ножи и тяжёлые дроты, он стрелял из лука и арбалета лучше многих даже из малого войска. И был лучшим в своих родных землях, до которых теперь было так дико, так неизбывно далеко.
Баки шёл по следу друида, неловко кособочась, цепляя ветки и создавая непростительно много шума. Его мутило от голода, боли и кровопотери, он не ел нормально несколько дней кряду, только пил болотные отвары, перестав сопротивляться — только чтобы собрать свои силы по крупицам, чтобы выплеснуть их разом в нужный момент. Голова гэла слишком плотно сидела на его шее, он потратил почти весь запас сил, а потом потерялся мальчишка. Это не входило в его планы. Даже если он решил оставить его, Джеймса Бьюхэннана Баарнса, вот так подыхать недоубитым, недоживым под елями рядом с мёртвым телом его врага, он мог бы хотя бы проклясть его. Хоть несколько слов прошептать в его сторону. Баки немного понимал кельтский. Мог бы ткнуть его ножом точнее, а не ковырять им землю, смотря с той дикой ненавистью, от одного воспоминания о которой у Баки продрало холодом по хребту. Это была чистая сила — не физическая, не воинская, не мужская даже. Что-то, что сидело внутри этого мальчишки, Баки чувствовал как огромное и сильное нечто. Оно пугало его. Баки никогда не встречал друидов раньше, а ведуны пиктов не производили на него подобного впечатления. Знахари и травники, ничего больше.
Мальчишка должен был отправить его к праотцам правильно, как он сам отправил туда гэла. Баки пережил ночь рядом с телом и проверил, что тот не поднимется больше. Ни как нелюдь, ни как мстящий дух. Он тоже заслуживал честной смерти. Он, второй наследник огромных земель пиктов на востоке. Король обещал ему владения в Дал-Риаде, когда они дойдут до края земли. Он мог бы начать свою династию здесь. Иметь свой замок, свои поля и людей. Взять жену, чтобы родила наследников. Но теперь… он только упрямо шёл вперёд, придерживая оставшейся рукой рукоять ножа в ножнах, вглядываясь в предрассветных сумерках во все ведомые ему, следопыту, знаки. В смахнутую росу на траве, в обломанные ветки, в примятый мох. Он видел дорогу, по которой друид ушёл от него, словно та светилась голубым пламенем под ногами.