И ведь точно. Кто что мог — но несли всегда. Баки тоже поднялся на локоть и оглянулся. У очага стояли кринки, горшочки, тканые свёртки, пучки каких-то трав. Он удивлённо осмотрел всё это добро и уставился на Стива с немым вопросом.
— Козье масло, молоко, жир, немного крупы, ранней зелени, яйца, даже копчёного сала кусок есть — еле успел у волков из-под носа выхватить. Но самое прекрасное — это хлеб. Домашний. Я, наверное, несколько лет такой не ел.
Баки принюхался. Ведь точно, пахло сейчас в землянке так, как и должно пахнуть в месте, которое называешь домом. Хлебом, едой и… свершившейся любовью.
— И… им всё равно? — спросил Баки первое, что пришло в голову. И тут же пожелал забрать сказанное назад. Стив чуть сжал губы, но ответил быстро:
— Всё равно, что они видели ночью, у камней? Я единственный друид на все окрестные земли. А ты мой избранный, Баки. И огонь пропустил тебя ко мне. Богиня приняла наше соединение. Ритуал свершился. Остальное их не касается. Они не любят меня. Боятся, а Ванду боятся ещё больше. Но всё равно идут, потому что мы помогаем. Так устроено испокон веков.
Баки кивнул, на миг прикрыв глаза. Сложно было всё это уложить в голове. В его замке всё было не так, не совсем так. Были лекари, травники, а были друиды — которых уж давно прикормили и лишь изредка приглашали в замок провести нужные обряды. Тут же, в Дал Риаде, всё пропиталось древней дикостью, которую он и не пытался постичь. Всё, что ему было важно и нужно, кого он желал всей душой, лежал сейчас тут, прямо перед ним, в задранной до подмышек лейне, умиротворённый и сияющий изнутри.
— Значит, у нас королевский завтрак?
— Королевский, — по-мальчишески рассмеялся Стив, протягивая руку и вытирая губы Баки своими прохладными пальцами. Тот едва мог дышать, с благоговением принимая невероятные, всего за ночь произошедшие перемены. Это ли не чудо Бельтэйна? Это ли не олицетворённое торжество жизни?
Как бы то ни было, а всё у них пошло своим чередом. Многое поменялось между ними, но и многое осталось прежним. А как прожить без забот, если тёплое время только вступало в свою силу, каждый день принося новые и новые испытания? Даже в замке Баки знал, что каждое лето — лишь короткий миг, за который надо успеть многое и как следует подготовиться к затяжной непогоде и холодам. Вот только в замке было помощников вдосталь, а тут — только они со Стивом, да и то, от его помощи хорошо, если была половина. С одной-то рукой много не напомогаешь.
И всё же дела двигались, заботы сменяли друг друга в нескончаемой веренице дней, и солнечный свет задерживался каждый раз чуть дольше, словно позволяя им успевать не только любить друг друга каждое утро и засыпать в сладких объятиях каждый вечер, но и трудиться всё остальное время. Баки привёл в порядок все немудрящие постройки вокруг землянки с тем пристрелом, чтобы пережить ещё одну зиму без проблем. С боем пополам, но расчистил и расширил канаву вокруг на случай ливней, которые они кое-как пару раз уже пережили. Нарубил и наносил новых тонких, упругих балок для укрепления свода. А какое удовольствие было каждый день вытаскивать на воздух шкуры, прогревать их под всё распаляющимся солнцем, а после, на закате, валяться и дурачиться на них вместе, заглядываться на загорающиеся первые звёзды и медленно, ни от кого не прячась, любиться — то рыча и кусаясь, то доводя друг друга ласками до слёз.
Баки порой пытался вспомнить, была ли раньше его жизнь хоть когда-нибудь настолько настоящей и исполненной смысла. И не мог. Он жил, выполнял поручения отца, старался не ссориться с братом, бился, охотился, сношался с мужчинами и женщинами, но никогда — никогда! — не чувствовал себя таким нужным, важным и необходимым, как здесь — в позабытом всеми богами лесу, на округлой поляне, заросшей до самого подлеска луговыми пахучими травами. Без руки, но с мальчишкой, что смотрел на него, как на солнце.
С мальчишкой, перед которым он благоговел, перед чьими тайнами порой сам чувствовал себя неразумным и беззащитным ребёнком. Баки желал защитить его от всего видимого и невидимого зла, и сколь бы ни было дел, а время для метания копий, ножей и быстрой беготни с волчатами по лесу всегда находилось. О, он был в форме. Может, он и потерял с рукой свой прежний образ боя. Но взамен нашёл другой — такой, который был незнаком ни одному воину в его десятках. В нём не было правил и приёмов. Только цель — защитить и выжить во что бы то ни стало.
К слову сказать, минуло новолуние, ночи стали теплее, а дни почти напитались жаром, но никакая беда их не тронула, чему Баки был очень рад.
Каждый закат пододвигал день, когда он должен был пойти на Большую охоту — так про себя Баки назвал своё желание забить пару самцов оленей. Он боялся, что после первой же попытки, и не важно, удачной или нет, стадо снимется с облюбованного места и уйдёт куда подальше, и преследовать их он уже не сможет. Поэтому во что бы то ни стало, хотел забить сразу двух самцов. Вот только как это провернуть, да с одной рукой?
— Расскажи мне, — однажды вечером, когда Баки сидел у костра и по привычке перебирал свои копья, проверяя наконечники. — Расскажи, что задумал и как. Я не могу охотиться, но могу помочь. Я не хочу, чтобы ты шёл один.
И Баки, не отпираясь, — взгляд у Стива при всём был таким, что он запросто рассказал бы и о каждом потайном ходе собственного замка, будь тому интересно, — выложил всё, что успел придумать насчёт Большой охоты, пока они с волчатами каждый день добегали до оленьей стоянки на другой стороне леса и обратно. Да и мысли его были немудрёные. Только что помощь требовалась с копьями — иначе как он управится с двумя оленями? В том, что попадёт, Баки даже не сомневался. Уже долгое время его броски не давали осечек — хоть внезапно, хоть с разворота, хоть на бегу, а копьё застревало точнёхонько в стволе, куда Баки его целил. Да, он был готов.
Они вышли рано утром, едва начало сереть, в начале новой луны — всем известно, что растущая луна способствовала любому задуманному делу. Стив дрожал, кутался в вязаную из грубой овечьей шерсти накидку и жался к его безрукому боку — а Баки даже обнять его не мог, потому что нёс несколько копий. Волчата, уже и вовсе молодые волки, крутились вокруг, чуя приключение — последнее время их людей в такую рань было не отлепить друг от друга, они всё возились и тёрлись друг о друга под шкурами, источая жар, до тех пор, пока первые солнечные лучи не мазнут по верхушкам деревьев.
Баки шёл молча и отчаянно жалел, что не может взять Стива за руку. Впрочем, тот сам цеплялся за его лейне и шёл шаг в шаг рядом, сосредоточенный и немного хмурый — он не любил убивать. Но сейчас, спустя столько времени, Баки даже не надо было убеждать его, что это необходимость. Им просто нечего будет есть и не на что выменивать нужные товары. Баки не особо сомневался, что без него, без их плотских игр, без необходимости каждодневного тяжёлого, до изнеможения, труда, Стив продержался бы легко на своих корешках, травяных отварах, ягодах и меду. Но теперь всё было по-другому. Они не только поправили к следующим холодам и ненастью землянку, но и решили устроить небольшой загон для козы и деревянный сабал-насест для кур. Стив сказал, что если в деревне есть козы, он обязательно придумает, на что можно выменять одну. Про кур, он сказал, и сам не раз уже замышлял. Только разве в одиночку справишься? Не в землянке ведь их держать? Баки предпочёл помалкивать о том, что к зиме несушек всё одно придётся зарубить, потому как иначе они окоченеют в деревянной постройке, которую никак не согреть. А устраивать из их небольшого, но всё же уютного жилища курятник на всю грядущую долгую зиму он не собирался. Как и отказываться от свежих яиц в ближайшие три — четыре новолуния, буде на то воля Богини.
Так они шли, думая каждый о своём, пока Баки не прислушался и лишь кивком головы не остановил всех. Волчатам пришлось тихо свистнуть — те уж почуяли добычу и взвихрили холки, настороженно прядая ушами.
— Здесь самое место, думаю. Ближе подходить опасно — снимутся раньше времени, потом по всему лесу не соберём, — тихо прошептал Баки насторожившемуся Стиву. — Пошлёшь волчат — и сам беги за ними, создайте как можно больше шума. Но только когда я уйду на ту сторону подлеска и ухну филином. Это будет знак.