— Баки, — позвал Стив. — Послушай.
Он поднял глаза, только когда Стив взял его за руку. Таким растерянным он давно себя не чувствовал.
— Это мог быть кто угодно, — сказал Стив, чуть сжимая пальцы. — Совсем не твой отец. Не думай так.
Шенора была светловолосой, как её мать, в отличие от них всех. И похожа была на мать очень сильно, наверное, поэтому отец спускал ей все шалости и нежелание выходить замуж за другого лэрда и уезжать. Он оставил её в чертоге в помощь леди Виннифред, и Шенора была незаменима по части вышивания гобеленов шерстью. А ещё неплохо обращалась с луком, но этого отец уже не поощрял. Когда-то в далёком детстве они бывали на ристалище втроём: он, Джон и Шенора. Теперь же к ней никто не сватался, она была чуть старше Джона, а значит, осталась в девицах до скончания дней своих. Думая об этом сейчас, Баки даже стало стыдно, что он в своё время воротил нос от её намёков. Выглядело это наверняка очень грубо. Только разве он останавливался хоть на миг, чтобы задуматься?
— Только скажи мне, — негромко проговорил Баки, заглядывая в глаза Стива, выискивая в них гнев или негодование, — и я откажусь. Никто не может приказывать мне, даже отец. Я больше не часть Дандарна, я умер для клана Баарнсов.
Стив нахмурился, сосредоточенно смотря на его руку, костяшки которой гладил своими пальцами. А потом поднял глаза.
— Ты правда сможешь уехать, понимая, что на тебе прервётся ваш род? — спросил Стив задумчиво. — Понимая, что ты мог изменить это, и ничего не сделал?
Баки смотрел на него и не знал, что ответить. В Стиве не было злости, и почему он её ждал? Её никогда не было. Баки понимал справедливость вопроса и тяжесть возложенной на него ответственности. Но прямо сейчас от одной мысли о вынужденной близости становилось дурно.
— Мне неприятно думать о том, что ты пойдёшь к ней. Хотя Роана мне нравится. Но ты мой, — и Стив сильнее сжал его пальцы. — Послушай… если бы мне для ритуала в камнях пришлось лечь с женщиной в Бельтейн — я бы сделал это, несмотря на твой гнев. Есть вещи, которые мы должны делать, потому что должны. Потому что больше никто этого сделать не сможет.
Он поцеловал костяшки на его кисти, нежно коснувшись сухими губами, и встал, начиная убирать травы со стола в шерстяные мешочки, а какие-то — пучками кидал прямо в очаг, отчего запах в лекарне вскоре стал горьковато-сладким.
Баки долго сидел, обдумывая сказанное. Он уже знал, что не отступит, но на место одному страху пришёл другой — что, если у него не получится? Он совсем не хотел её.
— Баки? — Стив стоял прямо перед ним, и его едва заметная улыбка делала Баки тепло. — У меня есть задание для тебя. Попроси в чертоге у матушки, чтобы мне выделили весь вересковый мёд, который найдут. И ещё один котелок для варева. И с десяток больших глиняных кувшинов с узким горлом. Передай леди Виннифред, что я поставлю её мужа на ноги. Только никого не должно быть рядом, когда я начну готовить отвар.
— Даже меня? — слабо улыбнулся Баки. Заделье позволит отвлечься от неприятных мыслей.
— Особенно тебя, — рассмеялся Стив. — Иначе ничего толкового я не приготовлю. Иди сейчас. А когда совсем стемнеет и поднимется луна, пойдём за вереском. Надо взять холщовые мешки для цветков. Иди, иди, иначе ничего не успеем.
Стив вытолкал Баки из лекарни и закрыл за ним дверь. Баки посмотрел на небо — оно ещё было светлым, лишь с одной стороны наползала ночная темнота. Он представить не мог, как Стив будет лишь под светом луны искать нужные ему цветки. С другой стороны, его дело малое — отвести до вересковых пустошей и охранять, а после помочь нести мешки с цветами. Но как друид будет выбирать?
Оставив бесполезные мысли, он отправился в чертог. Ему предстояло убедить матушку расстаться с запасами верескового мёда — его собирали меньше всего остального, лугового, потому что вереск зацветал позже других цветов. Баки шёл по двору крепости и молился Богине, чтобы ему не пришлось столкнуться ни с Джоном, ни с Роаной. Он не был уверен, что сможет как прежде открыто и честно смотреть им в глаза.
========== 31. Продолжение рода ==========
Луна поднялась огромная и яркая, как сотня факелов. Баки не мог припомнить, что помнил тут прежде, в холмах Дандарна, такую луну. Словно друид приманил её своим колдовством, притянул ближе к земле за видимые ему одному нити.
Они шли рука об руку по прохладной высокой траве, где-то впереди рысила Хмага, вынюхивая кроличьи и птичьи тропы. Баки взял её с собой, не в силах видеть, как та безвольным взглядом следит за ним из закрытого стойла.
Они шли в тишине, жавшись друг к другу от зябких объятий посвежевшего воздуха и не решаясь нарушить очарование ночной тишины. Баки думал о том, каким теперь стал в глазах матери. Выслушав его слова, она распорядилась, чтобы в лекарню перетащили мёд и кувшины, что попросил Стив для создания лечебного напитка для отца. После чего сказала, что ему приготовлена спальня в чертоге. На это он лишь пожал плечом и, поклонившись, поблагодарил за заботу. И ответил, что будет спать в лекарне. Мать не проронила больше ни слова, но взгляд её отразил всё понимание и негодование по этому поводу. Она кивнула и, отвернувшись, ушла по своим делам. А Баки снова, только ещё острее почувствовал себя чужим здесь. Как он мог хотя бы на миг представить, что они со Стивом могут остаться? Да, Джону не помешал бы помощник, и в крепости сейчас не было лекаря; за ним Джон отправится на торжище в Пертшире — никто не будет зимовать в крепости без лекаря. Но леди Виннифред не будет рада Стиву, как не будет рада постоянному напоминанию, какая именно связь опутывает мальчишку-друида и её сына. Баки не стыдился. Если только немного мучился от осознания того, что нет таких слов, чтобы объяснить, сколько между ними всего случилось и как долог и мучителен был путь, чтобы ему со Стивом обрести друг друга. Он не ждал одобрения или понимания. Но, вернувшись домой и снова словно почувствовав себя ребёнком, он жаждал материнского объятия и смиренного принятия его жизни такой, какая она есть. Не каждый свой шаг человек волен выбирать. Иногда он может лишь идти по пути, что сам ложится под ноги, и оставаться при этом собой, насколько возможно.
— Ты сегодня тише обычного, — негромко сказал Стив, сжимая руку.
Баки улыбнулся, хоть и не думал, что Стив увидит.
— Дом заставляет думать о многом.
Они снова долго шли молча, а потом Стив остановился и заставил Баки посмотреть на себя, потянув за руку.
— Если ты решишь остаться, я смогу понять. И не стану мешать тебе. Это не мой путь, но я останусь с тобой. Только не молчи так, fearr leat, не рви мне сердце.
Баки замер. Первый раз, когда Стив назвал его любимым на своём красивом гортанном языке. Он подтянул Стива ещё ближе и обхватил через плечи, обнимая. Твёрдая рукоять боевого топора, притороченного к широкому поясу, впилась в рёбра, но он только держал Стива крепче, именно сейчас как никогда чувствуя нехватку второй руки. Не для битвы — чтобы удобнее было обнимать.
— Я не останусь, — тихо сказал он, наклоняясь к макушке светлых растрёпанных волос, вдыхая их соломенный запах. — И не заставлю тебя остаться тут, я знаю, что тебе нужен простор, чтобы творить своё колдовство. А не каменные стены крепости.
— Это не колдовство, — фыркнул Стив чуть погодя. И, подняв голову, ткнулся своими губами в его губы.
Они дошли до вересковых пустошей — широкому пологому холму, заросшему вереском, покуда хватало глаз. Сейчас, в свете луны, тот мерцал, словно политый расплавленным серебром. На тёмно-синем небе горели зерна звёзд, и Баки, свистнув Хмагу, сел на плоский, неведомо откуда взявшийся здесь камень, пока Стив, не сказав ему ни слова, кинулся в заросли вереска, словно попал домой.
Баки видел, как любовно тот выбирает соцветия, как нежно отрывает их пальцами, не замечая больше ничего вокруг, и подумал, что они тут, вероятно, на всю ночь. Хмага улеглась рядом, шумно вздохнув, и Баки, соглашаясь с ней, размотал часть килта и прижался к её тёплому боку, чтобы немного вздремнуть. Волчица не подпустит к ним чужаков или диких животных, а он чувствовал себя таки уставшим, что сидеть не было сил.