Трамд улыбнулся. Он вздыхал и чувствовал, как собака-призрак заполнялась сущностью своих жертв, их мыслями, желаниями и мечтами, а также страхом и слабостями. Он смеялся, утробным и ужасным смехом, походящим на камни, трущиеся друг о друга, когда животное забрало те души и потащило в темноту, откуда прибыло.
Он наблюдал, как обездушенные бегали, стеная, среди армии. Он видел как их ловили и убивали, и слышал как те, кто убивал их, говорят друг другу: "Безумие. Хорошо, что они мертвы." В конце концов, они были людоедами и иногда сходили с ума и должны были быть убиты. Однако в том месте, где жила собака-призрак, их стенания и крики никогда не утихнут.
Утром Трамд отметил все те магические предметы, которые нашла собака-призрак, на карте, которую держал в маленьком серебряном ящике. Он делал это всякий раз, когда драконья армия планировала захватывать новые земли. По всему пути следования Фейр Керон — в Гудлунде, Найтлунде и Балифоре — он собирал магические сокровища. В этот раз он тоже найдет их. Думая о том, окажется ли один из них тем самым сокровищем, которое он ищет, он позавтракал и вышел на утреннюю прогулку. Его мечтания прервались на какое-то время, когда он зашел к своей Повелительнице, чтобы сообщить, что большая армия эльфов пришла в движение. "И беженцы, которых мы заставили бежать от нас по лесам, уже недалеко от Сильваноста. Они голодны и оборванны и готовы съесть не только осенний урожай, но и все существующие зимние запасы эльфов"
"Моя госпожа" — сказал он, глядя, как Фейр Керон завтракает сыром и вином, — "Моя госпожа, конец эльфов уже близок".
Глава 6
На рассвете, когда небо приобрело оттенок розовой лаванды, а лилии в Саду Астарин окутались призрачным туманом, Эльхана Звездный Ветер искала в Звездной Башне своего отца. Он шла неслышно, ее мягкие кожаные сандалии не издавали ни звука в мраморных коридорах. Подол ее голубого, украшенного узорами платья, тихонько шуршал у лодыжек. На руках она носила золотые браслеты, которые ее отец подарил ее матери в день рождения Эльханы, девять колец, сработанных как виноградные лозы. Они не звенели при ходьбе, поскольку Эльхана шла, судорожно сцепив руки и суставы рук белели от напряжения.
Она шла из комнаты в комнату. В спальне отца на кровати лежала туника, вышитая серебряными рунами. Рядом лежали чулки из мягкой шерсти. На полу перед кроватью стояли шлепанцы Лорака из золотистой кожи. Маленькая шкатулка из красного дерева, инкрустированная серебром, лежала возле туники Беседующего. В ней, как знала Эльхана, хранились драгоценности Лорака: ожерелья, кулоны, заколки — все, сработанные самыми квалифицированными гномами-кузнецами в те дни, когда между Сильванести и Торбардином велась торговля. Это было давным-давно. Теперь гномы отвернулись от мира, запершись в своей горе, а эльфы Сильванести никогда не покидали пределов своей страны. Единственное, что теперь их объединяло, так это отчужденность от мира и упрямое презрение к чужестранцам.
Эльхана не нашла своего отца ни в библиотеке, ни в музыкальной комнате. Она поспешила на террасу, но его там тоже не было. Его не было и в древесном питомнике, где она надеялась его найти, наслаждающимся рассветом в сладких ароматах обильно растущих там цветов. Она вышла в галерею и, направляясь в зал аудиенций, вдруг остановилась с замершим сердцем.
Зеленое сияние, мерцая и блистая, освещало зал аудиенций и застывало на мраморных стенах подобно зеленым водорослям на поверхности стоячего пруда. Капли пота показались на ее лице. Она видела этот свет раньше, в темнице, когда ее отец пробудился ночью от кошмара. Держа руку на холодных мраморных перилах, Эльхана наклонилась вниз и увидела Лорака Каладона. Он сидел на своем троне, немного сгорбившись. В руках он покачивал вещь, которая и излучала этот ужасный свет. Зеленые блики освещали его лицо, делая его похожим на лицо трупа.
Эльхана задрожала. Ее сердце бешено забилось и, подхватив подол, она стремительно побежала вниз по широкой вьющейся лестнице.
"Отец!" — закричала она и ее голос зазвенел эхом в галерее.
Он поднял глаза, медленно, как человек, пробуждающийся ото сна. Его лицо все еще имело цвет сияющего шара, который он держал в руках.
"Стой на месте!" — выкрикнул он.
Он был ее отцом. И он был ее королем.
Эльхана остановилась, ухватившись за перила. Ее ноги застыли на последней ступеньке.
"Отец?"
"Стой на месте" — прорычал он.
Свет шара пульсировал, как зловещее сердцебиение.
Далеко наверху, в галерее, она услышала голоса слуг, говорящих с друг другом, женский голос задал вопрос, мужской приказал ей замолчать. Эльхана сделала шаг в сторону отца, спустившись с последней ступеньки в зал аудиенций.
"Отец" — прошептала она, — "Отец, вы пугаете меня. С вами все нормально?"
Он не двигался и даже не посмотрел на нее. Еще один шаг, затем еще один и в последнем луче рассвета она увидела, что губы отца дрожат. Это просто дрожащие губы старика, пролетел у нее в голове предательский шепот.
Лорак постарел? Лорак дрожит? Лорак, о милостивые Боги, напуган?
Зеленый свет отхлынул от лица короля и стал меркнуть, возвращаясь в полость шара. Ободренная Эльхана сделала еще один шаг. Наконец, не слыша больше протестов Лорака, она стремительно побежала к нему, ее сандалии громко стучали, а браслеты резко звенели. Она подбежала и упала на колени возле него, Беседующего на своем троне.
Он сидел в полной неподвижности. Его мраморное лицо не имело выражения, но его глаза, его глаза…
Эльхана Звездный Ветер мягко накрыла руки отца своими. Когда он не пошевелился, она взяла шар и поставила его на подставку. В тот момент она чуть не уронила его. Подставка, сработанная из слоновой кости в форме рук, сложенных в чашу, изменилась. Это была та же самая подставка, она знала это. Она это видела, но что-то деформировало ее. Что-то поцарапало и ободрало ее, и вообще, теперь это были не две руки, а одна, большая и широкая, с пятью завитыми когтями. В эту лапу, в эти когти, Глаз Дракона из Истара поместился так же свободно, как и прежде.
"Дитя мое", — прошептал король, глядя на нее, — "Моя бедная Эльхана"
Его глаза были наполнены печалью настолько глубокой и ужасной, что Эльхана, глядя в них, чувствовала, что ее затягивает в глубокий омут.
"Отец." — Она прикоснулась к его лицу обеими руками. Под ними она почувствовала дрожащую плоть. Казалось, с ужасом и жалостью подумала она, что ему хочется плакать, но он потерял эту способность, — "Отец, пожалуйста скажите мне. Что случилось?"
Он посмотрел на нее и она увидела, что его зрачки расширены настолько, что были похожи на маленькие куски угля. Эльхана задрожала и отвела взгляд в страхе. Но она не убирала своих рук, потому что боялась, что если сделает это, ее отец, король всех Земель Сильвана, провалится в ужасное темное место.
"Дитя мое," сказал он дрожащим голосом, — "Дитя мое, мир уничтожен."
Что за магия гнездилась в этом шаре, поймавшем ее отца? Что за магия из уничтоженного Истара могла действовать здесь, в Сильванести?
"Нет," — пробормотала она, отстраняясь и пытаясь заставить его подняться
"Нет" — сказала она мягко, обнимая его за плечи. Какими слабыми они показались! Как сгорблены в заботах! — "Отец, мир не уничтожен. Ни одно королевство не уничтожено. На нашей стороне боги. На нашей стороне Эли и поэтому мы победим."
Лорак не сказал ни слова согласия, ни слова протеста. Часто дыша, как человек во сне, он позволил ей увести себя от трона и по длинной вьющейся лестнице к его апартаментам. Они шли поспешно, так быстро, как Эльхана могла и они не видели и не слышали слуг в галерее, хотя их голоса раздавались в окружающих помещениях. В любых обстоятельствах она не должна позволить, чтобы Лорак был замечен в таком состоянии.