Видение снова поменялось и теперь Даламар увидел себя, стоящим на пороге. Перед ним возвышалась дверь, за которой была только непроницаемая темнота, водоворот амбиций, штормы ненависти, тоски и жажды власти, столь глубокой, что основание мира дрожало, не в силах выдержать такой накал страстей. Он положил руку на дверную ручку в форме черепа и повернул ее.
Снова видение изменилось, протекая по зеркалу, как медленная венозная кровь. Даламар снова увидел себя, на этот раз в обществе других двоих магов: человека в белой мантии и женщины в красной.
"Ты готов?" — спросила чародейка и посмотрела на него глазами, полными любви, отчаяния и безнадежного страха.
Видение смешалось и мутная пелена побежала быстрее, как река в бурном потоке, кружась вокруг него. Если бы Даламар имел возможность пошевелиться, он бы отвернулся от этого течения фантомов. Но несмотря на это, видения всё равно продолжили бы кружиться.
Огонь полыхал в океане. Прямо из воды зияло отверстие и оттуда текла порожденная яростью темнота и вокруг слышался грохот битвы, предсмертные крики и рев драконов, освещенных огнем и блеском мечей. Кто-то громко кричал. Это был он сам! Кровь хлестала из его тела и в этот миг он увидел глаза, столь ужасные, что он не осмелился встретиться с ними взглядом. Глаза ощупывали его, отрывая плоть от костей, охотясь за его душой. Такхизис, подумал он, так как для него её имя было олицетворением ужаса. Громоподобный голос безумно смеялся.
Только не она! Темная соблазнительница!
И тем не менее ужасные глаза проникли в него, разрывая плоть слой за слоем, кожу до мускулов, мускулы до костей, тело до души. О, Нуитари, защити меня…
Нет, сын змеи! Никогда!
Весь мир рухнул в небытие тот же момент, когда душа Даламара отделилась от тела. Он видел теперь только безумие и разрушение. Не было ни света, ни тьмы, только поглощение и уничтожение. Безумие питалось безумием и гневом, как волки, бросающиеся друг на друга. Башни обрушились и города горели вокруг него. Клятвы были нарушены. Присяги забыты. По всему миру братья бросались на братьев, сыновья убивали своих отцов, матери — дочерей. Дети точили зубы лезвиями мечей, играя кинжалами в колыбели, в то время как болезни пожирали всех их как огонь из Бездны. Расплавленные камни обрушились с неба, как звезды и даже боги в небесах кричали. Теперь не существовало ни добра, ни зла. Не существовало и равновесия, столь тщательно оберегаемого красными магами. Существовало только разрушение, без борьбы жизни и смерти, без баланса светлого и темного.
Всё это Даламар видел в этих всепожирающих ужасных глазах, всё это… и ещё более худшее.
Он видел свою душу, зажатую в когтистой лапе отца пустоты. Вокруг него трепетало что-то маленькое и тускло блестящее, что-то пустое, как незаполненный пергамент, пустое без магии. Пустое без любви. Эта была душа человека, чье пребывание в мире было никем не замечено, душа бесполезного и беспомощного человека. Пустота вытянула жизнь из этой несчастной души, как и из всего остального мира.
Пустота. Пустота, которая никогда ничем не заполнится и даже плач богов постепенно утихал.
Даламар снова стоял на пороге комнаты, дверь которой была украшена усмехающимся серебряным черепом. Он увидел мага, стоящего в тенях комнаты, его лицо было скрыто капюшоном и глаз не было видно.
"Иди ко мне" — сказал маг странным сухим шепотом.
"Шалафи." — пробормотал призрачный Даламар в зеркалах и тот, который стоял в центре круга. — "Учитель."
Но что за учитель, откуда? В этот момент на груди всех зеркальных фантомов Даламара появились пять маленьких кровавых отметин, пять следов невидимых пальцев. Кровь медленно закапала из ран. Отражения закричали и вдруг всё смолкло. Опустилась тьма и Даламар почувствовал прикосновение холодной платины к своим ногам. Цепь приблизилась и стала постепенно опутывать его колени. Позади вспыхнула яркая полоска света. Двери открылись.
"Теперь вы увидели" — послышался шепот жрицы Кайлайн — "Теперь вы увидели, Даламар Арджент, какой путь для себя выбрали. Путь тьмы и крови."
Да, теперь он увидел и хотя ему казалось, что прошло всего несколько мгновений, срок его заключения уже миновал. Прошло двенадцать часов и об этом ему напомнили налившиеся свинцом ноги и дрожащие колени. Его желудок скрутило от голода, горло было сухим как пустыня.
Даламар поднял голову, всё ещё продолжая видеть внутренним взором пустоту, кровь и мага, лицо которого было скрыто в темноте.
"Я увидел"- сказал он срывающимся скрипучим голосом.
Вошедшие содрогнулись, услышав его простые слова, произнесенные сиплым и неприятным от жажды голосом. Они переглянулись, принимая его боль за подтверждение вины.
Ну да, конечно, боль. Боль из-за нахождения в храме, где почитали светлых богов. Она накатила на него от каменных плит пола и сковала ноги. Она дошла до рук и лилась теперь огненным дождем с потолка.
"Я принадлежу тебе," — сказал он боли и темноте, несмотря на то, что случилось. И ещё случится, потому как Круг Темноты всё ещё не был закончен. — "Я принадлежу тебе" — сказал он богу, чье имя здесь никто не смел называть. Он безрадостно улыбнулся, не от того, что ему было весело, а оттого, что выбрал окончательно свой путь и не поколебался в нем. Тот, за кого решали традиции и законы, постановления королей и правительства, самостоятельно выбрал свой путь.
"Нуитари.."
Кайлайн содрогнулась и в этот момент остальные судьи зашли в комнату, их лица белели под капюшонами плащей. Вошли Портиос и Эльхана, глаза которой были холодны как камень, лицо которой выражало нескрываемое презрение. Сердце Даламара похолодело. Принцесса была воплощением его родины. Теперь она скользнула по нему взглядом, как будто не замечая. Следом вошли лорд Коннал с маленьким отрядом и Эльхана Звёздный Ветер повернулась спиной к новоиспеченному темному эльфу и ушла. Родина покинула его.
Это были первые мгновения его изгнания.
Глава 13
"Темный эльф," — так они назвали его, так называли всех, кто отошел от света и был изгнан из Сильванести. Темный эльф. Эти два слова отдавались холодом в сердце Даламара, замораживая его кровь.
Сквозь серый, шумящий от дождя лес, его привели к пирсам на Тон-Таласе, к реке, которая течет напрямик к морю и унесёт его за пределы Сильванести. Они провели его через лес со связанными руками и лицом, закрытым тёмным капюшоном. В прежние времена, в лучшие времена, они вели бы его, выкрикивая всем эльфам, попадавшимся навстречу, о его преступлениях. Фермеры и крестьяне, лодочники и гончары, все они слышали бы: "Вот черный маг! Вот худший преступник! Не смотрите в лицо Даламару Ардженту! Больше не произносите его имени! Выгоняйте его из леса, если когда-либо ещё встретите! Для нас он мёртв! Вот черный маг! Вот преступник…!"
Но не к кому было обращаться в осиновом лесу, в разрушенном королевстве. Они могли прокричать эти слова зелёным драконам, которых мало заботили эльфийские проблемы. Однако они всё же выкрикивали некоторый обвинения. Ритуал должен был быть соблюден. Традиция должна быть непоколебима. Они должны были сделать эту церемонию Темноты как можно лучшей, раз в их распоряжении были такие скудные ресурсы для выполения традиций.
Стоя на бесплодной земле у Звёздной Башни лорд Коннал громко читал пергамент, детализируя преступление Даламара голосом, который отзывался эхом несколько раз в пустых руинах города.
"Он поклонялся ложным злым богам! Он творил черную магию и делал злые дела! Он отвернулся от Света!"
Прочитав, он передал свиток Кайлайн. Этот пергамент будет доставлен в библиотеку Дома Жрецов, где имя Даламара будет вычеркнуто со всех документов. Любое упоминание о нем везде, где он служил, исчезнет. Вся его работа в Доме Мистиков будет стерта. Только дата рождения останется от Даламара, занесенная в секретные тома в храме Эли, где сохранялись имена даже темных эльфов. Тогда память о нем исчезнет из воспоминаний эльфов. Его родина больше никогда не услышит его имени и никогда не ощутит на себе его шаги.