Между тем в Молдавии, в Валахии и в самой Турции развёртывались трагические события. На выступление греков турецкое правительство ответило страшными зверствами. Были вырезаны десятки тысяч ни в чём не повинных мирных жителей-христиан. В Константинополе публично повесили главу греческой церкви патриарха Георгия V и восемьдесят епископов.
Все сочувствовавшие грекам ждали от Александра I решительных действий. Но он, как обычно, хитрил и медлил.
Наконец в августе 1821 года сильная «военная партия» при петербургском дворе, её глава — Каподистрия всё-таки принудили Александра послать ультиматум Турции и отозвать из Константинополя русского посла барона Строганова и всё русское посольство. С минуты на минуту ждали начала войны.
Ждал войны и Пушкин. Когда греки восстали, он мечтал бежать к ним. Но пытаться не стал. Знал, что поймают и запрут. Но теперь, если начнутся военные действия, решил непременно вступить в армию. Друзьям, которых недавно просил добиться для него хоть короткого отпуска в Петербург, писал: «Если есть надежда на войну, ради Христа, оставьте меня в Бессарабии». Он торопил события.
Пушкин назвал это стихотворение «Мечта воина», а его друзья в своих письмах — «Ожидание войны».
Но страх царя, что война с Турцией разрушит столь дорогой его сердцу Священный Союз европейских монархов, созданный для борьбы с революциями, поссорит его с Австрией, да ещё и с Англией, был столь силён, что Александр вызвал Каподистрию в Царское Село и сказал ему, ссылаясь на всё тот же мифический парижский комитет:
— Если мы ответим туркам войной, парижский главный комитет восторжествует и ни одно правительство не останется на ногах. Я не намерен давать простор врагам порядка. Во что бы то ни стало надо найти средство устранить войну с Турцией.
Греки продолжали сражаться в одиночку. Пушкин с надеждой и болью следил за их борьбой.
«Кишинёвский воевода»
Незадолго до отъезда Пушкина в Каменку Иван Никитич Инзов предложил ему переселиться из заезжего дома купца Наумова к себе, в большой двухэтажный наместнический дом на окраине Кишинёва.
Сам Инзов жил во втором этаже, предоставив первый своим подчинённым. В первом этаже получил две небольшие комнаты с окнами, забранными решёткой и выходящими в сад, Пушкин. Так он оказался под одной кровлею со своим снисходительным начальником, человеком необычной судьбы и высоких душевных качеств.
Происхождение Инзова было окутано тайной. Младенцем привезли его из столицы в Пензенскую губернию, в имение князей Трубецких, просили воспитать, объяснив, что сей младенец не простого звания, а побочный сын благородного лица. Мальчика нарекли Иваном, отчество дали как и у хозяина — Никитич. Фамилию придумали со значением — Инзов. Зовут, мол, иначе — Иной зов.
Воспитатель и наставник Инзова — князь Николай Никитич Трубецкой, просвещённый вельможа, масон, друг известного журналиста и «типографщика» Новикова — прививал своему питомцу любовь к наукам, мягкость нрава, человеколюбие. В чём и преуспел.
Не имеющему ни состояния, ни сильных покровителей юноше пришлось самому пробивать себе дорогу. Окончив образование, семнадцати лет вступил он в армию. Послужной его список был длинен и выразителен. Сражался под знамёнами Суворова и Кутузова, брал турецкую крепость Измаил, участвовал в беспримерном переходе русских войск через Альпы, отличился в 1812 году. Имел кроме русских орденов высший французский — Почётного легиона — за гуманное отношение к пленным французам.
10
Аристогитóн — афинский юноша, убивший тирана Гипарха (514 г. до н. э.). Был прославлен как освободитель народа от тирании.