Ещё по дороге из Одессы в Бендеры Пушкин и Липранди остановились в Тирасполе.
В том самом Тирасполе, где томился в крепости Владимир Федосеевич Раевский, где был штаб Сабанеева и служил младший брат Липранди — Павел Петрович.
Выполняя поручение, данное ему Воронцовым, Липранди-старший отправился домой к Сабанееву.
Звал он с собой Пушкина, но тот отказался. И всё же пришлось идти. Сабанеев настаивал, прислал ординарца.
По словам Ивана Липранди, Пушкин очень понравился жене Сабанеева — Пульхерии Яковлевне.
Историю женитьбы Сабанеева Пушкин слышал ещё в Кишинёве. В ней как нельзя лучше обнаружился нрав генерала.
Пульхерия Яковлевна приглянулась Сабанееву, уже будучи женою лекаря Шиповского и имея с ним детей. Но подобное обстоятельство не смутило генерала. Он услал Шиповского в дальний гарнизон, а жену его с детьми поселил в своём доме. И женился на Пульхерии Яковлевне при живом муже, хоть и знал, что сотворил преступление против законов церковных и светских. Он был «сильный начальник» и считал, что ему всё дозволено.
По пути из Бендер в Одессу Пушкин вновь остановился в Тирасполе. Он прилёг отдохнуть в квартире Павла Липранди, а когда проснулся, то услышал от хозяина удивительную весть. Мол, генерал Сабанеев, зная о близком знакомстве Пушкина с майором Раевским, разрешает им свидание.
Пушкин был ошеломлён. Повидаться с Раевским, подбодрить его, поговорить по душам… Боже мой, какая радость!
Радость тут же погасла. Её сменило подозрение. С какой бы это стати главный враг Раевского, всеми способами старавшийся его утопить, вдруг так расчувствовался, что разрешил с ним свидание. И кому? Ему, ссыльному Пушкину.
Что-то здесь нечисто. За этим что-то кроется. Не иначе — подвох. Хитрая ловушка.
Хоть соблазн был велик, Пушкин отказался. Решительно. Холодно. Он спешит. У него нет времени. И уехал в Одессу.
А в бумагах Сабанеева осталось лежать донесение его агентов: «Пушкин ругает публично даже в кофейных домах не только военное начальство, но даже и правительство».
Сабанеев переоценил доверчивость Пушкина.
«Если бы не отсутствие кой-кого»
Живя в Одессе, Пушкин старался узнать не только сам город, но и его обитателей.
«Искатель новых впечатлений», он легко знакомился, привлекая к себе умом, живостью, доброжелательностью и простотой обращения.
Люди ему были нужны и по свойствам его характера и по неуёмному любопытству писателя. Негоцианты и другие одесские жители, чиновники местные и приехавшие служить у Воронцова, русская и польская знать, офицеры, моряки…
И среди всех прочих — Морали. Он же — мавр Али.
Выходец из Туниса, мавр Али, человек совсем не старый, в недавнем прошлом шкипер купеческого судна, успел нажить состояние и жил в Одессе с приятностью. С ним охотно встречалась одесская молодёжь. Пушкин в шутку называл его «корсаром», то есть морским разбойником. Морали ему нравился. В обществе мавра он чувствовал себя лицеистом, мальчишкой, мог с весёлым хохотом вскочить к нему на колени и начать щекотать — Али боялся щекотки. По словам Липранди, Али полюбил Пушкина. Пушкин платил ему тем же. Говорил: «У меня лежит к нему душа. Кто знает, может быть мой дед с его предком были близкой роднёй».
Одесское общество было весьма своеобразно и выгодно отличалось от столичного большей свободой, отсутствием скуки и чопорности. В одном из своих писем Туманский изображал его так: «Начнём с того, что оно, будучи составлено из каких-то отдельных лоскутков, чрезвычайно пёстро, и потому не представляется возможности скучать человеку просвещённому и наблюдательному. Далее, что тон сего общества не хорош в том значении, в каком понимают это слово в столицах. То есть, что здесь нет некоторых особенных правил для обращения в свете… Большая часть членов нашего общества занята либо службою, либо торговлею и торговыми оборотами. Довольно этого одного обстоятельства, дабы почувствовать, что все они ищут в обществе отдохновения, а не нового труда. Следовательно, каждый поступает по-своему, говорит по-своему…»
Видным членом одесского общества был негоциант Ризнич.
Ризнича и его жену Амалию Пушкин впервые увидел в театре и запомнил их. Амалию Ризнич нельзя было не запомнить — она была красавица. Высокая, стройная, с огненными глазами, с длинной чёрной косой.
Она сидела в ложе, обмахиваясь веером, рассеянно глядя на сцену и снисходительно слушая шёпот поклонников.