- Васенков, - сказала она. - Ты что делаешь? Он сидел, запрокинув лицо к темному в созвездиях небу.
- Смотрю.
- Куда смотришь?
- Смотрел на тебя. Теперь смотрю на звезды.
- А куда смотреть интереснее?
Васенков улыбнулся, прижал ладонью подошвы. Ногам стало совсем тепло. Аня повернула лицо.
- Я тоже буду смотреть. Это что за звезда?
- Альдебаран, в созвездии Тельца.
- А это?
- Я не пойму, куда ты показываешь.
- Ну, вот… вот!
- Это - Андромеда.
- А, это та, туманность?
- Созвездие. Туманность не разглядишь.
- Далеко до нее?
- Порядочно. Больше полумиллиона световых лет.
- Ух ты! Васенков, а как ты это все знаешь? Ты же не астроном, а физик.
- Ну, интересуюсь, всем понемножку. Читаю популярную литературу.
- Популярную и я читаю. Вот, скажем, где эти самые… ну, Сейшельские острова?
- В Индийском океане.
- Вот - знаешь! Я про них читала недавно. А где они есть, не запомнила. А ты все помнишь. Наверное, потому, что ты способный, а я простая, посредственная… зато я тебя люблю больше, чем ты меня. Гораздо больше.
- Почему ты так думаешь?
- Потому, что сильнее любить уже нельзя… А где Венера?
- Венеры сейчас не видно.
- А она все летит.
- Кто летит?
- Автоматическая станция.
- Летит. Скоро садиться будет.
- А телекамера на ней есть?
- Вот не знаю.
- Как же ты этого не знаешь? А хорошо, если бы была.
- Там тоже смотреть нечего.
- Почему нечего?
- Условия для органической жизни не подходящие. Температура и все прочее. Кислорода нет. Хотя толком еще никто ничего не знает.
- Вот видишь, не знают! А вдруг… представляешь, сидим мы, смотрим, что станция передает, и на экране такая симпатичная… неорганическая…
- Ящерица!
- Сам ты ящерица. Фу… скажет! Аня приподнялась на локте, вдруг толкнула Васенкова и вскрикнула.
- Ты чего?
- Смотри, смотри!
Васенков послушно задрал голову.
- Пролетело что-то! - воскликнула Аня. - Вот отсюда - туда.
- А чего ты испугалась? Сова, наверное. Или летучая мышь.
- Нет, нет! Большое, круглое…
- Ты еще про летающее блюдце расскажи.
- Васенков, я серьезно. Ох, боюсь! Поехали отсюда. Заводи своего «Москвича». Подожди, не оставляй меня здесь одну!
Аня наспех надела туфли и побежала следом за Васенковым к машине.
Васенков уже изучил сварливый характер и капризы своего старенького автомобиля и обычно находил с ним общий язык. Но на этот раз, безрезультатно повизжав стартером, он откинул крышку капота и убедился, что пробило катушку зажигания. Неисправность была, по шоферским понятиям, редкостная и уже по всем статьям непоправимая - катушку зажигания не ремонтируют.
Станция пригородных электричек была неподалеку. Васенков не стал терять времени и, бросив свой экипаж в кустах, успел посадить Аню на последний ночной поезд в город, а сам вернулся на берег.
Небо сплошь затянуло тучами, в лесу стало совсем темно, и Васенков кое-как разыскал в кустах свою машину. Он забрался на сиденье, собираясь вздремнуть до утра. Просто так, чтобы лишний раз убедиться, включил зажигание и стартер.
Мотор заработал как ни в чем не бывало.
- Вот, черт! - Васенков даже не обрадовался. - Водитель-любитель. Анюте хоть не рассказывай, засмеет.
Прогревая мотор, он включил свет и увидел на скамейке, где они только что сидели, две мужские фигуры в светлых костюмах и шляпах. Они встали и, прикрывая лица ладонями от слепящего света фар, направились прямо к машине.
Покрой их широкоплечих пиджаков и широких брюк с отворотами был явно довоенный.
Васенков удивился.
Откуда бы это? Сейчас, кажется, даже эскимосы и те носят миниюбки и джинсы. И что они делают тут ночью, на берегу. Для купания, пожалуй, холодновато…
Светлые костюмы разделились. Один пошел справа, другой слева, как бы беря машину в кольцо. Неужели…
- Глупости! - отмахнулся от такой мысли Васенков. Сейчас попросят довезти их до ближайшей станции или гостиницы. Он опустил стекло и высунул голову.
Много времени спустя, когда он лежал в больнице, и после того, как выписался из нее, Васенков тщетно пытался вспомнить: что же произошло потом. Вот он покрутил ручку, опуская стекло, высунул голову из машины…
Далее был мрак, пустота, черное небытие…
7
Сознание вернулось сразу.
Васенков почувствовал, что лежит на спине, вытянувшись на чем-то упругом, хотя и не очень мягком. Руки были вытянуты вдоль тела; шевельнув пальцами, коснулся бедер и понял, что он совсем обнажен.