Хорошо, что хоть росы нет, с облегчением подумала она. Влажные цветы нельзя было бы собрать, ведь они почти наверняка сгнили бы раньше, чем она успела бы их высушить. Открыв калитку, ведущую на поле, девушка выпрямилась, обозревая фронт работ, как вдруг, случайно повернув голову, увидела, как кто-то приближается к ней.
– Берт, – изумленно спросила она, – что ты тут делаешь?
Он тоже был одет в джинсы и тенниску – такие же старые и выцветшие, как и у нее. У Чарити пересохло во рту при виде того, как играют его мускулы под мокрой от пота материей.
– Я пришел вернуть ключи, – сказал он и, заметив, что она вспыхнула, вспомнив события минувшего вечера, добавил: – А еще я подумал, что тебе не помешает моя помощь.
– Помощь? От тебя? – Она запнулась и, подняв глаза, с трудом выговорила: – Но…
– Я знаю, что ты хочешь сказать, – прервал он ее. – Да, я не имею ни малейшего представления о сборе лечебных трав, но если ты объяснишь мне, как это делается… – Берт увидел, как переменилось ее лицо, и грубовато произнес: – Сейчас не время для гордости, Чарити. Лишняя пара рук, даже таких неумелых, как мои, тебе не повредит. Я слышал утренний прогноз погоды, – пояснил он, уловив сомнение и замешательство в ее глазах. – Независимость – отличная штука, но неужели ты действительно готова потерять все это, – он обвел рукой делянку, – только потому, что испытываешь ко мне неприязнь?
Нужно прогнать его, подумала Черри, но слова отчего-то застряли в горле, а к глазам подступили слезы. Зачем ему это? Разве не он больше всех заинтересован в том, чтобы она потеряла свой урожай? Трудно было поверить в его бескорыстие…
Она так и стояла, не проронив ни слова, готовая разреветься. Это было выше ее сил – принять помощь от человека, имевшего самые веские основания оставаться в стороне и радоваться тому, как непогода лишает ее урожая и благополучия.
Совершенно сбитая с толку, она потеряла всякую способность сопротивляться, испытывая в этот момент только одно чувство – мучительно сладкое счастье избавления.
– Пора начинать! – напомнил Берт.
Солнце стояло уже высоко, воздух застыл в предгрозовом ожидании. Кое-как взяв себя в руки, Чарити объяснила, какие цветы как собирать и куда их складывать, и они приступили к работе.
Девушка так остро ощущала присутствие Берта, что это выбивало ее из колеи, так что к концу первого получаса он даже начал обгонять ее, но постепенно напряженный ритм работы вытеснил все мысли, и Черри заметно вырвалась вперед.
К полудню, несмотря на шесть часов безостановочного труда, они прошли лишь треть грядок.
– По-моему, самое время сделать перерыв, – объявил Берт, выпрямляясь и потягиваясь.
У Чарити спина так и ныла, но она упрямо продолжала работу.
– Времени нет, – сквозь зубы сказала она, – но если ты хочешь передохнуть; валяй!
Берт подошел к девушке и отобрал у нее садовые ножницы и корзину.
– Если ты сейчас не отдохнешь, то потом вообще не сможешь работать, – сказал он твердо. – Вернемся в коттедж, что-нибудь приготовим, перекусим и выпьем.
И не слушая возражений, он мягко, но решительно взял ее за руку и повел с делянки.
Полчаса они провели на кухне – пили кофе, которое сварила Черри, и уплетали сандвичи, наскоро приготовленные Бертом. Девушка немного расслабилась, и ей уже не казалось, что спина вот-вот переломится надвое. Начинавшаяся головная боль отступила, и она забыла о своем упрямом нежелании слушаться советов Берта. Однако она так и не смогла вслух признать, что он был прав, заставив ее сделать перерыв, и на обратном пути к делянке просто молча шагала рядом.
– Тебе уже нечего там делать, – вырвалось вдруг у нее.
– Неужели я настолько плохой работник? – спросил он и улыбнулся так грустно, что сердце у нее сжалось.
Чарити лишь отрицательно покачала головой, – она боялась, что голос выдаст ее чувства. Берт работал так быстро и умело, что ей было нелегко соревноваться с ним.
На небе пока не появилось ни облачка, а неподвижный, знойный воздух можно было, казалось, резать ножом.
– Ничего себе! Воздух так и пропитан грозой, тебе не кажется? – спросил Берт, не спеша стягивая тенниску, и Черри загляделась на его мускулистое загорелое тело, на темные волосы, покрывавшие широкую грудь. – Ну, вперед, за работу! – благодушно скомандовал он, дружески шлепая ее по спине.
Чарити словно током ударило. Это прикосновение было как ожог, как огненное клеймо, от которого теперь уже никогда не избавиться, и каким-то неясным образом он понял, что с ней происходило. Рука его замерла на хрупком плече, и пальцы медленно пробежали по изгибу стройной шеи.
Чарити испугалась этой неожиданной ласки и собственной реакции. Судорожно сглотнув, она высвободилась из его рук и срывающимся голосом сказала:
– Не дотрагивайся до меня!
Он окинул ее таким взглядом, что она с трудом удержалась от того, чтобы не броситься в его объятия. Это все погода, торопливо сказала она себе, отворачиваясь. Да, духота, и больше ничего. Я всего лишь боюсь грозы и поэтому веду себя так странно!
Они работали до часу, и на этот раз Черри сама объявила перерыв. Ей и раньше приходилось доводить себя до полного изнеможения, но сейчас, попытавшись подняться, она едва устояла на ногах и испугалась, что никогда больше не сможет выпрямиться.
– Ланч! – с трудом разжав запекшиеся губы, прошептала она.
Но Берт отрицательно покачал головой и показал на тучи, собравшиеся на горизонта.
– Ланч займет не меньше часа, – сказал он угрюмо. – А если учесть, что гроза вот-вот начнется, мы не можем тратить время на перерывы.
Вглядевшись в горизонт, Чарити поняла, что он абсолютно прав. Она в отчаянии перевела глаза с потемневшего вдалеке неба на делянку. Работая, как проклятые, они убрали уже больше половины, но при виде того, что еще оставалось сделать, перед глазами у нее поплыл красный туман. Я не стану плакать, уговаривала себя девушка, стиснув зубы. Я не могу плакать, пока он здесь и смотрит на меня!
Судорожно вздохнув, она повернулась к грядкам, показавшимся ей бесконечно длинными, и принялась за работу. Слышно было, как рядом щелкает ножницами Берт. Зарычал, а затем беспокойно и жалобно заскулил Лестер.
– Он не переносит дождя, молний и грома, – сообщила Чарити, увидев, как Берт выпрямился и посмотрел на пса. – Я нашла его щенком на улице во время сильнейшей грозы. Наверное, он потерялся, а может, его просто выгнали на улицу, – отрывисто сказала она.
– Выходит, ты не знала, кобеля или сучку берешь домой, – ворчливо заметил Берт.
Он не сказал ничего особенного, да и вообще держался безупречно, но Черри почему-то обиделась. Видимо, ее раздражало то, что хотя она сноровисто выполняла давно привычную работу, этот человек, впервые в жизни взяв в руки секатор, не отставал от нее ни на шаг. Более того, подумала она, заметив, что Берт оказался чуть впереди, сейчас именно он задавал темп, и ей приходилось удваивать усилия, чтобы не отставать.
Часа в четыре дня жара резко спала, хотя солнце по-прежнему нещадно палило с неба. Грозовой фронт приблизился вплотную. Они приступили к последней из трех оставшихся грядок, когда разверзлись хляби небесные и сплошной стеной хлынул мутный, холодный дождь в сопровождении ярких вспышек молний и раскатов грома.
– Ну, вот! – услышала она возглас Берта, пытавшегося перекричать шум льющейся воды. – Живо хватаем все это и заносим в дом, пока дождь не погубил.
Чарити хотела ответить, что не уйдет, пока не соберет оставшиеся цветы, но поняла, что Берт прав. Нужно было спасти хотя бы то, что лежало сейчас между грядок. Он подхватил ее корзинку и побежал к дому, и она нехотя поплелась за ним. Они добрались до сушилки, промокшие до нитки, но, благодаря Берту, который своевременно накрыл корзины полиэтиленовой пленкой, цветы не пострадали.
Чарити бросила взгляд на почерневшее небо. Небольшая часть урожая безвозвратно погублена дождем, но, по крайней мере, им удалось спасти основную его часть. «Нам» удалось, горько усмехнулась она, с беспощадной ясностью осознавая, что без помощи Берта все было бы совершенно иначе.