Закончив свою тираду, женщина с явной поспешностью развернулась на каблуках и зашагал по коридору, через несколько секунд скрывшись за поворотом.
Я мог бы ей сказать многое, но промолчал. Что толку говорить с трусливыми подлецами, уверенными в своей правоте?
Война срывает маски с людей, которые в мирное время кажутся приличными. И не стоит забывать, что даже в такое время не все твои соотечественники являются твоими друзьями и союзникам. Даже если у вас есть общий враг.
— Милая, — сказал я, укладывая Астрид на кушетку. — Утром мы должны будем уйти. Ты можешь сделать что-нибудь с ушибами? Противовоспалительные. Обезболивающие.
— Я могу сделать хорошее лекарство, — впервые за последние несколько дней заговорила со мной девушка. — Уснуть и больше никогда не просыпаться. Это лучше любых обезболивающих.
— Нет, Звёздочка. Так не пойдет.
— Тогда ты сможешь остаться.
— Среди тех, кто тебя убил?
— Я сама все сделаю. И это будет совсем не больно. Умереть без боли — хорошо. Те, что приходили сегодня, вряд ли позволят мне уйти легко. Им доставляет удовольствие причинять боль.
— Это плохие люди. Их всегда было чуть больше, чем нам бы хотелось. Асоциальные элементы, преступники, негодяи и подлецы. Поодиночке они ещё могут оставаться людьми. Но сбиваясь в стаи, эти существа теряют то человеческое, что в них было заложено природой и обществом. В это место пришла такая стая с хитрым и злобным вожаком. К ней радостно примкнули те, кому захотелось отбросить маску цивилизованности, обнажая звериный оскал своей души. Нам с ними не по пути. Поэтому мы уйдем, когда ты сможешь идти, конечно. Ночью соберу вещи. Нужно взять воду и еды.
Глава 22
Астрид Эрден Стат
Мы все пребываем в иллюзия того, что контролируем свою жизнь. Да, есть обстоятельства непреодолимой силы. Катастрофы. Стихийные бедствия. Но они воспринимаются легче. Наше смирение по отношению к ним заложено в природе этих явлений. Ты можешь сколько угодно умолять ураган остановиться. Сколько угодно приказывать огню, объявшему дом погаснуть. Все будет бесполезно.
Вера в то, что силой воли можно остановить, например, землетрясение — это, простите, бред величия.
Стихия не слышит. Она не имеет злой воли. Она существует и все.
Война для абсолютного большинства людей — нечто вроде природного катаклизма. И отнюдь не потому, что не имеет злого умысла в своем основании. Все проще. Те, кто отдает приказы отправить несколько тысяч солдат в мясной штурм, ради того, чтобы его граница на его карте расширилась на пару клеточек, не услышат мольбы обычного человека. Эти твари играют в захватывающую стратегическую игру, где ставки — миллионы жизней. Что им за дело до слез и проклятий тех, кто потерял из-за них все, когда само ощущение власти над смертью и разрушениями пьянит сильнее любого вина?
Война для диктатора — вечное искушение, против которого так сложно устоять. Ведь она может вписать его в историю не одним из череды правителей, но Победителем. На крайний случай, просто вписать свое имя в историю. Это, если не получится победить.
Власть единоличная или сосредоточенная в руках небольшой группы, крайне опасна. Ибо развращённые ощущением всевластия и абсолютной безнаказанностью, правители начинают мнить себя помазанниками божьими. Теми, кто вершит историю, никогда не ошибаешься и имеет моральное право уничтожать города со всеми их обитателями. Мы все стали жертвами этой ошибки общества, допустившего к власти монстров.
Я много думала о произошедшем, когда оказалась вдали от разрывающихся над головой бомб. И не находила своей вины в войне. И персональной ответственности не находила. Да и коллективной, если уж быть честной.
Партия "Единение" с ее бессменным лидером у власти дольше, чем я живу на свете. И последние двадцать лет мир вокруг Терры с воодушевлением умиротворял тирана. Даже Иштар закрывал глаза на "преступный" режим, пока энергоносители продавались с дисконтом. Выгодно же.
Веритас и Алитея из системы Эта — признанные лидеры в робототехнике поставляли Терре миротворцев. Для внутреннего пользования, разумеется. Высокотехнологичные игрушки для разгона толпы. Прекрасные монстры, внушающие одновременно страх и восхищение совершенством линий. Их создатели черпали вдохновение в чертах больших кошек. Черный метал корпуса. Ярко-зеленые глаза-камеры. Они умеют быстро бегать, уворачиваться от ударов, стрелять их парализаторов, вмонтированных в их корпуса.
Миротворцы не убивают, и даже не калечат людей. Почему же их так боятся? У них сеть зубы. Красивые. Ослепительно белые, как снег на вершинах гор. И не просто зубы, а электрошокер которым можно пытать тех, кого миротворцы посчитали зачинщиком беспорядков. Пока не приедет полиция.