— Нет! — вырвалось у меня испуганное.
— А ещё твой сын может умереть. Какой-нибудь несчастный случай. С детьми, которые становятся обузой такое иногда случается. Так что ты, моя милая, завтра на камеру будешь рассказывать, как иштарцы бомбят свои города, как их солдаты добивают раненых гражданских и насилуют детей прямо на улицах. Зрителям полезно послушать о зверствах иштарцев от настоящего свидетеля событий. Наши соотечественники, как это ни печально, все ещё видят в них людей — таких, как они сами. А это нужно исправить. Потому, что блицкриг провалился. У нас впереди долгая и дорогая война. Бюджет на благоустройство городов, медицину и образование придется сократить. Нужно показать гражданам Терры расчеловеченного врага, с которым мирное существование невозможно. И есть лишь один путь — физически уничтожить всех, кто сопротивляется верховенству нашей нации. Рита придумает для тебя какую-нибудь душещипательную историю. У тебя будет суфлер. Уж прочитать с выражением, написанный текст, твоих тупых мозгов должно хватить. А в конце ты со слезами на глазах поблагодаришь наше правительство за то, что они своими решительными действиями пресекают ужас, что царит на той отвратительной планете. Поняла? А теперь иди в свою комнату и до приезда съёмочной группы, чтобы я тебя не видел.
И я пошла.
Молча.
Потому, что понимала: в открытую мне отца переиграть не получится. Ведь я нахожусь в полной его власти.
Пока нахожусь.
Нужно лишь затаиться. Ненадолго его. Притвориться сломленной. Чтобы они потеряли бдительность. И сбежать. Куда? Да хоть куда-нибудь. Лишь бы подальше от этих монстров, являющихся моими родителями.
Сомнений в том, что о готовящейся войне они знали, у меня не осталось. Они знали, и оставили в обречённом городе ненужную, нелюбимую дочь, чтобы отец мог требовать от своих избирателей покарать виновных в безвременной смерти одаренного медика.
Это предположение оказалось несложно подтвердить. О моей смерти объявили ещё в первые дни войны. А Эрих Стат воодушевлённо обратился к нации, как отец чьего ребенка не стало из-за иштарской агрессии.
Бежать я решила ночью, когда все лягут спать.
Вечером ко мне заходила Ребекка Стат. Она велела мне примерить платье, выбранное ею для интервью. Ласково пожурила за то, что я своим упрямством расстроила ее мужа. И выразила предположение, что я буду вести себя так, как это будет выгодно для их семьи.
А я расплакалась. Тут даже играть не пришлось. Слезы сами рвались наружу, стоило подумать о том, что мой ребенок может оказаться в их руках.
Эта ставшая, теперь уже окончательно чужой, женщина ушла из моей комнаты в полной уверенности, что я буду послушной марионеткой, повинуясь воли отца семейства.
Только они просчитались. Наверное, от того, что совершенно меня не знали.
В три часа ночи я встала, оделась, положила в спортивный рюкзак самые необходимые вещи: смену белья, куртку, несколько универсальных картриджей, планшет и смарткомм. Тихо спустилась со второго этажа и вышла через черный ход совершенно никого не потревожив.
Прошла пару кварталом и вызвала такси к космопорту. А уже там немного растерялась. Куда именно мне стоит бежать, чтобы оказаться вне досягаемости отца, было не совсем понятно.
Были бы живы Рой и Лейла, рванула к ним.
Но их нет.
Никого нет.
И тут я вспомнила слова одного человека, сказанные, кажется, в прошлой жизни. Он просил обращаться, если мне понадобится помощь.
В том, что юрист Пол Андерсон — отец маленькой Авроры, которую я лечила, сможет мне помочь, были некоторые сомнения. Но, вдруг мистер Андерсон подскажет мне, к кому обратиться?
Звонить ему посреди ночи, мне было не удобно. Но абонент был онлайн. И я решилась.
Он ответил мгновенно:
— Здравствуйте, доктор Стат.
— Здравствуйте. Простите, что звоню вам так в такое время.
— Пустяки, — мужчина мягко улыбнулся. — Я — поздняя пташка и всегда ложусь под утро. У вас что-то случилось?
— Да. Мне нужен адвокат. Срочно. Возможно, вы можете мне порекомендовать кого-нибудь?