— Очень легко поддается на провокации. Дерётся с мальчишками. Ссорится с девочками. Спасибо, что хоть с последними не дерётся. Но после стычек с моим сыном они рыдают, жалуются родителям и учителям. Доводит до истерик преподавателей, которые пытаются доказать ему, что он не прав. Не хочет общаться со сверстниками. Его исключили из пяти школ за последний год. И он уже сам не верит, что сможет найти общий язык с детьми своего возраста.
— И вы полагаете, что ему будет полезно побыть в школе, из которой его не смогут исключить ближайшие четырнадцать месяцев?
— Скорее, ему будет полезно побыть среди детей, от которых он не будет отличаться внешне. Увидеть, что мир большой. И если где-то он не находит себе места, нужно искать другое, а не запираться в себе. Минус опережающего интеллектуального развития. Он считает, что уже разобрался в этой жизни и все понимает «лучше некоторых». Абсолютно уверен, что плохих людей больше, чем хороших, а потому новым знакомства, скорее принесут не самые положительные эмоции. В этом есть и моя вина. Мы жили очень уединенно.
— Мальчику не хватает мужской фигуры рядом?
— Не думаю. У нас есть мои приемные родители. Мы живём недалеко от них, и Альтер много времени проводит с Полом. Но ему не хватает отца. Мне кажется, он хотел бы узнать больше об Иштаре, людях, которые живут там. И таким образом чуть больше узнать о себе самом, но боится.
— Чего?
— Узнать нечто такое, после чего светлый образ, нарисованный его воображением, поблекнет. Альтеру кажется, что он похож на отца. Или он, просто, хочет быть на него похожим?
— А это не так?
— Мне стыдно в этом признаться, но я не почти не знала его. Он был умным, сильным, смелым. Самым лучшим. Именно таким шестнадцатилетней девочке видится ее первая любовь. Внешне Альтер — копия своего отца. От меня ему достались лишь веснушки. Характер же у него, скорее, мой. К сожалению.
— А чем увлекается ваш сын?
— Безынерционными двигателями и медицинскими нанитами. И если первое — его нежная страсть. То ко второму он относится, как к будущей профессии. Альтер планирует, или усовершенствовать текущие модели, или создать новый вид колоний. Сделать их дешевле и продуктивнее.
— Весьма амбициозные планы для мальчика одиннадцати лет.
Доктор Эрден кивнула, соглашаясь. И у меня возникла одна идея.
— Хотите, я познакомлю его с одним человеком? Наш начальник службы безопасности, тоже питает нежную страсть к безынерционныонным двигателям, коллекционирует их уменьшенные модели и читает все научные статьи с этим связанные. Он увлекается спортом. И ведёт до неприличия здоровый образ жизни. Если уж знакомства с нашим миром ему не избежать, почему бы не начать его с людей, которые будут иметь схожие интересы?
— Было бы чудесно. Спасибо, Лер Ин. Я так понимаю, вы меня нанимаете?
— Доктор Эрден, мы отправляемся к аномалии Лоргара. До ближайшего островка цивилизации — месяц пути. Сеть там ловит через раз. И в случае каких-либо проблем со здоровьем у жителей станции мы сможем полагаться лишь на бортовой искин. У нас самая новая модель. Но я бы предпочел иметь ему альтернативу в виде талантливого специалиста по медицинскому нано-программированию. На всякий случай.
— Я педиатр и не имею лицензии на лечение взрослых пациентов.
— Ребенком на Терре считается человек от рождения до двадцати одного года. Мы ведь понимаем, что биологически человек в двадцать лет вполне может считаться взрослым. И если в процессе полета случится что-то экстраординарное, всем будет плевать, есть ли у вас лицензия. Потому, что у вас есть знания и бесценный опыт, которого нет у ваших коллег на этом корабле. Мое предложение о повышении вашей зарплаты на десять процентов все ещё в силе.
— Вы делаете предложения, от которых я не могу отказаться.
— Эта моя работа. Я отправлю вам информацию о полете сегодня.
— Благодарю.
— Был рад нашему знакомству, доктор Эрден.
— Взаимно. Жду от вас письмо. Всего доброго, Лер Ин.
Когда экран погас, показывая, что вызов завершён, я не сдержал победного вопля. Потому, что заполучить специалиста такого уровня, как Астрид Эрден — это не просто профессиональная удача, а настоящее чудо.
И первым с кем я поделился своей радостью был наш начбез. На звонок он ответил сразу. Видимо, снова засиделся в своем кабинете за работой.
— Привет, Каи. Помнишь, что я тебе говорил по поводу квот для терранцев?
— Ты желал, чтобы авторы сего безобразия отправились в открытый космос без скафандра.
— Я передумал. Пусть живут.
— С чего такое великодушие? — удивился друг. — Удалось заманить к нам кого-то настолько крутого?