— Что он опять натворил? — Я хоть и обращалась к иштарцу, но смотреть старалась на сына. Потому, что лер Ли вблизи был ещё больше похож на призрака из моего прошлого.
— Не знаю, как тебе сказать, — в голосе сына слышалась нерешительность, что с ним случалось довольно редко. Общение с Авророй имело и такие последствия. Хорошо, хоть в остальном она влияла на него, исключительно, положительно. — Мам, я сделал тест ДНК.
— Но перед этим ты, как всегда, не посчитал нужным спросить разрешения? Я верно понимаю? Альтер, термин "Информированное добровольное согласие" тебе ни о чем не говорит? И этот ребенок растет в семье, где есть два врача и один юрист. Я Пола попрошу выучить с тобой все медицинское законодательство, если это повториться. Лер Ли, обещаю принять меры…
Но поток моих извинений прервал голос, который, как ножом резанул натянутым нервам.
— Звёздочка…
Это не могло быть.
Призраки же не оживают.
Или оживают?
Бывают же чудеса.
Руки и ноги немеют, в мгновение становясь ледяными. В ушах отдаются частые удары сердца. А в глазах темнеет.
Наверное, я бы упала, но он подхватывает меня в объятия и сжимает так, что ребра трещат.
Почти больно.
А ещё он очень горячий.
И запах почти такой же. Море. Сандал. Горький апельсин. Раньше к нему примешивались сладкие нотки смородины или винограда. Каи очень любил эти леденцы.
Как же они назывались?
Не помню.
Сколько же всего я не помню?
Например то, насколько он выше меня.
Я цепляюсь за эти глупые мысли, как утопающий за соломинку. И боюсь открыть глаза.
Хочу верить, но так боюсь разочарования, что не могу.
Говорят, что во сне люди не чувствуют боли. Глупость, конечно. Спящий человек слышит звуки, ощущает вкус, запах, прикосновение и боль.
Но как тогда отличить сон от реальности?
Сколько раз он мне снился? Только он всегда был девятнадцатилетним мальчишкой, а не взрослым мужчиной.
Сколько раз я видела в толпе похожего на него мужчину? Бежала, расталкивая прохожих, чтобы вновь и вновь понять, что ошиблась.
— Мам, может ты всё-таки будешь успокоительное? — спросил сын с беспокойством в голосе, а потом продолжил зло и тихо. — Просил же подождать за дверью.
В ответ меня ещё крепче прижали к груди в форменном кителе. И я услышала стук сердца. Неровный и частый. Звучащий в унисон с моим. Прямо, как двенадцать лет назад… на рассвете той бессмысленной и ненужной никому войны.
— Альтер, дай воды, — попросил почти тот же голос и объятия ослабли.
Решилась открыть глаза я лишь когда моих губ коснулся полипластик одноразового стакана, до краев наполненного водой.
Наверное, следовало сделать это немного раньше. Потому, что они меня облили вместо того, чтобы напоить. Видимо, руки сейчас тряслись не только у меня.
Впрочем, импровизированный душ немного отрезвил.
Сколько лет я мечтала о том, чтобы увидеть Каи ещё хотя бы раз? Думала о том, что так мало говорила о том, что люблю его.
Сейчас он здесь.
А я не могу сказать и слова.
— Звёздочка, — шепчет он. — Моя Звёздочка.
— Каи…
Его имя — всё, на что хватает сил. А потом горло сжимает спазм, а из глаз начинают катиться слезы, раскрашивая мир сотней радужных отблесков.
В моим мечтах я смеялась и осыпала его поцелуями.
А в реальности — реву, как дура.
Он ведь жив.
Жив.
Был жив все эти годы, когда я верила в его смерть и не искала.
— Прости, — вторит он моим мыслям. — Я должен был верить, что ты жива. Должен был найти тебя.
Я хотела что-то ответить, но вмешался Альтер. Строго, явно копируя Пола, он попросил:
— Мам, давай ты примешь успокоительное. И… ему дашь. Он сейчас бледнее снега. А это несколько неестественно для иштарца. Ещё пять минут назад он нормальным был. Нет, его, конечно, потряхивало. Но не так сильно, чтобы я о здоровье его сердца беспокоился. А сейчас мне как-то страхово. Вдруг, его инфаркт хватит? Ты его, конечно, вылечишь. Но может лучше до этого не доводить? Он нам здоровым нужен.
Я, наверное, должна была принять успокоительное. И дать его Каи. Потому, что Альтер — ребенок в достаточной степени хладнокровный. И если его что-то беспокоит, значит, дела плохи.
Так поступила бы сильная и уверенная в себе женщина.
Я ведь в первую очередь — мать. И должна… быть сильной.
Но не была.
В моей жизни сначала был Рой. Потом Каи, Пол и Альтер. У меня получалось лишь казаться сильной и взрослой. Да и то — не всегда. И сейчас вместо того, чтобы вести себя, как разумный человек, я разревелась.