Глэсби подошел к Трейси Монро-Муир и что-то прошептал ей на ухо. Она, пораженная, перестала рукоплескать. Взгляд Трейси заскользил по толпе к тому месту, где стоял ее муж. Она тут же бросилась к нему.
— Не может быть и речи, чтобы вы уехали, друг мой! — запротестовала Трейси. — Отцу может понадобиться ваша помощь!
Трейси хотела уйти, но Августус схватил ее за руку.
— Вы неправильно меня поняли. Я просил сообщить вам не о своем отъезде, а о том, что мы немедленно уезжаем.
Трейси передернула плечами:
— Здесь присутствуют все наши акционеры. К нам приехала сестра королевы!
Августус сильнее сжал руку Трейси:
— Бесполезно спорить. Вы идете?
— Нет!
Трейси высвободила руку и хотела уходить. Но на этот раз ей преградил дорогу Бат Глэсби.
— Вы вправе устроить скандал, — прошептал Августус. — Однако я не думаю, что вы выбрали подходящее место и время. А при необходимости я отвечу скандалом на скандал!
Муир повысил тон.
— Но мой отец потребует объяснений!
— Я очень рассчитываю на это.
Через два часа их карета въехала в Лондон. За все это время Августус не ответил ни на один упрек Трейси. Их путь пролегал через квартал Сити.
— Куда мы едем? — удивилась Трейси.
— Домой, — наконец ответил Августус.
— Но почему кружным путем?
Августус промолчал.
На Родерик-Парк карета остановилась перед широкими деревянными воротами.
Муиры вошли в квадратный двор, простирающийся перед огромным зданием, построенным в якобитском стиле.
— Отныне вы будете жить здесь, — сказал Августус. — Вместе со мной.
К торцам этого трехэтажного дворца с белыми оконными рамами, возведенного из красного кирпича, примыкали два выступающих вперед крыла.
Со времен царствования Генриха VIII клан Монро обитал в старинном монастыре Клапхема. В этом лорд Джозеф был непреклонен: все его дети без исключения должны были жить в семейном гнезде. На протяжении десяти лет Августус скрепя сердце терпел его домашнюю тиранию.
— Отец не допустит, чтобы его разлучили с одной из дочерей! — возразила Трейси.
По ступеням широкой лестницы спустились трое маленьких детей Муиров: Вальтер, Клеменс и Ханна. Они подпрыгивали, радостно крича, и наперебой описывали матери дом. Видела ли она сады? Беседки? Дендрарий? Конюшни, в которых стояло в три раза больше лошадей, чем у лорда Джозефа? А золотые кареты, выписанные из Парижа? А оружейную залу, достойную сэра Вальтера Рэлея? А кухонные камины, внутри которых стоя могли поместиться полторы дюжины человек?
Два года назад Августус в полнейшей тайне приказал отреставрировать это огромное здание начала века. От архитекторов он потребовал лишь одного: здесь все должно превосходить своими размерами и совершенством жилище Монро.
Гигантскую библиотеку для Августуса собрали эрудиты из Бодли.
— Милорд, ваш отец, может поздравить себя с девятьюстами фунтами и продолжать спорить с Пипсом, — сказал он Трейси со своим ужасным акцентом. — Будучи таким же, как и он, необразованным, я во многом превосхожу его.
Зал для приемов, просторный, как курдонер, был обставлен на французский манер. Его освещали люстры, своими размерами в два раза превосходившие те, которыми любовались в королевском дворце Уайтхолла. В буфетах стояла золотая и серебряная посуда, зеркала были такими высокими, что в них можно было увидеть себя в полный рост.
— Монро могут принять у себя двести гостей, Муиры же будут принимать шестьсот и более человек.
Августус повел Трейси на второй этаж, чтобы показать жене ее личные покои: спальню, маленькие гостиные, будуары и гардеробные. По обе стороны кровати, выписанной из Милана, стояли огромные вазы из позолоченного серебра.
Трейси была поражена роскошью своих новых туалетов.
— Выписаны из Венеции и Парижа, — пояснил ей муж. — В Лондоне не найдется ни одной женщины, которая сможет составить вам конкуренцию в нарядах. Сама королева должна будет признать свое поражение.
Трейси подумала, что ее наряды обошлись мужу в несколько тысяч фунтов.
— Не ищите ваши старые платья, — добавил Августус. — Мы уехали от вашего отца, не захватив с собой ни одного куска ткани. Я это считаю делом чести.
Трейси охватили противоречивые чувства: восхищение и горечь. Не было ни малейших сомнений в том, что дворец на Родерик-Парк отнимет у жилища Монро славу самого великолепного дома Лондона, и это унизит патриарха клана Монро и вызовет у него гнев.