Вид у «шотландского некастрированного» стал… обиженно-обескураженным – в миске для кошачьего корма вместо кусочков мяса оказались какие-то сухарики:
– А если в космосе? Что считать темным и светлым временем суток? А если дома ночью, но при включенном свете?
Александр Федорович уже не тихо посмеивался, а в голос хохотал:
– На мой точно такой же вопрос было отвечено, что «жить захочешь – потерпишь до планеты»… И порекомендовал в некоторых случаях отключать рациональное мышление – одни проблемы, дескать, от него. Ты дальше слушать будешь?
– Так точно!
– Если ближе сорока шагов есть мертвец – прятать большие пальцы в кулак. Не пересекать дорожку, где только что пробежала черная кошка…
– Так вы по этому «Черного Пушка» – подарок от Добиро – услали в поместье на Торжке, где никогда не появляетесь? Из-за этого еще скандал разразился…
– Ага… Мы с Добиро тогда поцапались из-за… Не важно. Зато я ему в ответ зеркало с подсветкой отправил. Четыре на пять. Для его тронного зала.
– Но ведь, получается, и Добиро…
– Ага… Сообразил таки. Добиро тоже в курсе этих суеверий. И даже решил поиздеваться, старая ящерица! Там, кстати, еще с десяток-другой таких же глупых пунктиков наберется.
– Двести двадцать три ему исполнилось перед смертью, – Пробормотал Стогоцкий. – Значит, действует?! А ведь все эти байки про его дворец, в котором зеркал нет… Погоди, а почему в тайне держится? А, впрочем, да… что наследники устроят, когда поймут, что ты собрался еще сто лет на троне просидеть…
Стогоцкий оборвал себя и виновато посмотрел на Императора. Тот покивал:
– Молодец ты, Стогоцкий! И ведь испугался не того, что я укорочу на голову носителя ТАКОГО секрета, а испугался вреда для государства! Молодец! Тут двоякая ситуация, понимаешь ли… Как я думаю, беготня от кошек и прочее – это враки. Ну, или незначительная сопутствующая деталь. Правда, проверять, сам понимаешь, что-то не хочется. А настоящий ключ к долгой жизни – сам Виктор Кириллович…
– Или прекрасная Чиё Киришима…
– Молодец! Ее, ручаюсь, такой же десяток КСП сопровождал, да?
– Так точно… А этого Виктора Кирилловича…?
– Пытались, Веня, пытались. В материалы скоропостижной кончины моего достославного папаши ты наверняка свой нос засовывал?
– Так это…
– Ага. Не поверил мой предок Виктору Кирилловичу и полонил того. И ведь на другой планете за тридевять парсек дело было… Но – не помогло. Сердечко – ёк! – и встало. Как только Виктор Кириллович убедился, что приказ об аресте, действительно, отдал папаня. И как ни пытались откачать, а ничего не вышло. А через неделю ко мне, безутешному сыну, ушедшему на радостях в запой, подошел одиннадцатый советник почившего императора, Виктор Кириллович Ткачев, якобы арестованный и содержащийся в одной из лабораторий у черта на куличках за тридевять парсек… и повел пространную беседу про долгую-долгую жизнь.
– Условия? – Деловито спросил Стогоцкий.
– А никаких, – В очередной раз удивил его Император. – Ни-ка-ких: «Делай, что душе угодно, Твое Императорское… я тебе не судья». Ну, разумеется, не рекомендовалось повторять ошибок папаши. Я, само собой, не поверил вначале – но время шло, а никаких условий не выставлялось. Я даже о душе бессмертной задумался и Патриарха припряг – тут и не в такое поверишь… Но – нет. «Зачем, Кирилыч?» – Спрашивал я. «А чтоб Добиро жизнь медом не казалась, Твое Императорское» – Отвечали мне… Ну, не обидно ль?
– Ну и спросил бы: а Добиро зачем тянут?
– Спросил, Веня, спросил – император у тебя, чай, не полный тюфяк. Сказал мне Кирилыч, что кое-кто сильно задолжал старому пеньку сто десять лет назад… А разговор этот был тридцать девять лет назад…
Император замолчал, а Стогоцкий вдруг явственно почувствовал, как вздрагивает государственная машина, изменяя скорость и направление движения… Чутье старого «безопасника» не обмануло – голос Императора неуловимо изменился, заплескалось в нем то, что двигает с места эскадры, взрывает планеты и гасит звезды:
– Задача. Выяснить, кто и что задолжал императору Добиро сто пятьдесят лет назад… И какого хера пытались убить одного из самых моих многообещающих сенсов и его тигриц!?
Стогоцкий подождал и поняв, что основная часть озвучена, уточнил:
– Ограничения?
– Кирилыча – не трогать (уговор есть уговор). По всем остальным – позволяю все, кроме кардинального решения вопроса. Если от Кирилыча поступят какие-то жалобы и предложения – извинимся и вернем взад, как было. Если потребуется дипломатическое прикрытие – будет. И, Веня…