Я узнаю ответы на свои вопросы, хотя и не сразу. Узнаю и другие секреты, и ответы на те вопросы, которые пока даже не пришли мне в голову. Но тогда все это было впереди. Стоя в дальнем саду замка Майлдерхерст в то утро, я с легкостью отринула раздумья и сосредоточилась на насущной задаче. Исследование пруда не только не приблизило меня к встрече с мисс Блайт — меня преследовало чувство, что мне вообще не следует находиться на этой поляне.
Я внимательно перечитала инструкции миссис Кенар. Как я и предполагала, ни слова о пруде. Согласно указаниям, я сейчас должна была приближаться к южному фасаду, проходя между парой величественных колонн.
На дно желудка медленно опустился камешек страха.
Передо мной не южная лужайка. Здесь нет никаких колонн.
Это открытие сильно беспокоило меня, хотя я ничуть не удивилась, что заблудилась, — я способна заблудиться даже в Гайд-парке. Время поджимало, и мне оставалось только два варианта: вернуться по своим следам и начать заново или идти дальше и надеяться на лучшее. На противоположной стороне пруда имелись ворота, за ними — крутая каменная лестница, врезанная в заросший склон холма. Минимум сто продавленных ступеней, от каждого шага по которым словно все сооружение издает оглушительный вздох. Направление, однако, показалось мне многообещающим, и я начала подъем. Я решила прибегнуть к логике: замок и сестры Блайт находятся наверху, то есть если все время подниматься, то рано или поздно я найду их.
Сестры Блайт. Наверное, примерно в это время я начала думать о них подобным образом; «сестры» встали перед «Блайт», как «братья» перед «Гримм», и я ничего не сумела поделать. Как забавно устроен мир. До письма Юнипер я никогда не слышала о замке Майлдерхерст, а теперь меня тянуло к нему, словно маленького блеклого мотылька на яркий полыхающий огонь. Разумеется, сначала все вертелось вокруг моей мамы, неожиданного известия о ее эвакуации, загадочного замка с готическим названием. Затем появилась связь с Раймондом Блайтом — ради всего святого, это то самое место, где «Слякотник» появился на свет! Позже, подлетев ближе к пламени, я поняла, что мою кровь будоражит нечто новое. Должно быть, дело в прочитанной книге или в биографических сведениях, которыми меня засыпала миссис Кенар за завтраком в то утро, однако в какой-то момент меня заворожили сестры Блайт сами по себе.
Должна заметить, меня в принципе интересуют братья и сестры. Их близость интригует и отталкивает меня. Общность генетических составляющих, случайное и порой несправедливое распределение наследства, нерушимость связи. Сама я мало смыслю в природе этой связи. Когда-то у меня был брат, но недолго. Он умер прежде, чем я узнала его, и к тому времени, когда я научилась по нему тосковать, оставленные им следы были аккуратно уничтожены. Пара свидетельств — о рождении и смерти — в тонкой папке в шкафу; маленькая фотография в бумажнике отца, еще одна в маминой шкатулке для драгоценностей — вот и все, что продолжало существовать и говорило: «Я был здесь!» Конечно, не считая воспоминаний и сожалений, таившихся в сердцах родителей, но ими они со мной не делились.
Я не пытаюсь пробудить в вас неловкость или жалость; просто хочу объяснить, что, несмотря на почти полное отсутствие сведений или памятных вещиц, способных воскресить образ Дэниела, я всю жизнь ощущала эту связь между нами. Незримая нить соединяла нас так же верно, как день связан с ночью. Так было всегда, даже в детстве. Хотя я была рядом с родителями, а он нет. Невысказанные их слова всякий раз, когда мы были счастливы: «Как жаль, что он не с нами»; всякий раз, когда я разочаровывала их: «Он бы так не поступил»; всякий раз, когда начинался новый школьный год: «Это были бы его одноклассники, те взрослые ребята». Отсутствующие взгляды, которые я ловила порой, когда родители думали, что рядом никого нет.
Не то чтобы мой интерес к сестрам Блайт был связан с Дэниелом. По крайней мере, не напрямую. Но их история была такой красивой: две старшие сестры отказались от личной жизни и посвятили себя заботам о младшей, ее разбитом сердце, потерянной душе, отвергнутой любви. Я задалась вопросом, как могла бы сложиться моя судьба, был бы Дэниел достоин того, чтобы я посвятила жизнь его защите, или нет. Понимаете, я не переставала размышлять об этих сестрах, трех женщинах, связанных вместе. Стареющих, блекнущих, коротающих дни в доме предков, последних живых членах знаменитой и романтической семьи.