Особого выбора у меня не было: я начала готовить ему еду, конфисковала джин, а когда финансовые дела пошли совсем плохо и я не смогла пробудить его интерес, прочесала всю округу и нашла новые заказы. Тогда мы и переключились на печать рекламных листовок для местных компаний. Герберт был так благодарен, что значительно переоценил мою мотивацию. Он начал отзываться обо мне как о своей протеже и заметно оживлялся, ведя беседы о будущем «Биллинг энд Браун»: как мы с ним перестроим компанию в честь мистера Брауна. Его глаза вновь загорелись, и я еще ненадолго отложила поиски работы.
И вот что я имею. Через восемь лет. К большому изумлению Сары. Такому творческому, умному человеку, как она, который всегда и везде ставит собственные условия, нелегко объяснить, что у остальных людей другие критерии довольства жизнью. Я работаю с людьми, которых обожаю, зарабатываю достаточно денег на пропитание (хотя на трехкомнатную квартиру в Ноттинг-Хилле все же не хватает) и целыми днями играю со словами и предложениями, помогая людям выразить свои мысли и реализовать мечты о публикации. Кроме того, у меня не самые плохие перспективы. Не далее как в прошлом году Герберт повысил меня до должности вице-председателя; и неважно, что, кроме нас с ним, никто не работает в компании полный день. Мы устроили небольшую церемонию и все, что полагается. Сьюзен, младший сотрудник на полставки, испекла фунтовый кекс[3] и пришла в свой выходной, так что мы втроем пили безалкогольное вино из чайных чашек.
Столкнувшись с угрозой выселения, я с благодарностью приняла предложение Герберта; это правда было очень мило с его стороны, особенно в свете крохотных размеров его квартиры. К тому же ничего другого мне не оставалось. Герберт был чрезвычайно доволен.
— Великолепно! Джесс будет вне себя от радости, она обожает гостей.
Стало быть, в мае я готовилась навсегда выехать из нашей с Джейми квартиры, перевернуть последнюю, чистую страницу нашей истории и начать новую, свою собственную. У меня была работа, здоровье и куча книг; оставалось только не падать духом, быть готовой встретить серые одинокие будни, которые тянулись бесконечной вереницей.
Учитывая все обстоятельства, полагаю, я справлялась неплохо и лишь изредка позволяла себе нырнуть в омут сентиментальных грез. В таких случаях я находила тихий темный уголок… самое подходящее место, чтобы отдаться на волю фантазий… и в мельчайших подробностях воображала те банальные будущие дни, когда я пройду по нашей улице, остановлюсь у нашего дома, взгляну на подоконник, на котором выращивала пряные травы, и замечу чей-то силуэт в окне. В уголке глаза мелькнет завеса между прошлым и настоящим, и я доподлинно познаю физическую боль невозможности вернуться…
В детстве я была мечтательницей и источником постоянного разочарования для своей бедной матери. Она приходила в отчаяние, когда я забредала в грязную лужу или громыхающий автобус окатывал меня водой, и говорила что-нибудь вроде: «Смотри не заблудись у себя в голове» или «Если не видеть дальше своего носа, недалеко до беды. Будь внимательнее, Эди».
Для нее это было легко: свет не видывал более здравомыслящей и прагматичной женщины. Но не так легко для девочки, которая жила в своих собственных грезах с тех пор, как впервые задалась вопросом: «А что, если?..» Разумеется, с годами я не перестала мечтать, просто лучше научилась это скрывать. Но мать отчасти была права, ведь именно из-за навязчивых мыслей об унылом и безрадостном будущем без Джейми я оказалась настолько не готова к тому, что случилось.
В конце мая в офис позвонил самозваный медиум, который хотел опубликовать рукопись о своих потусторонних встречах на Ромни-Марш.[4] Когда к нам обращается новый перспективный клиент, мы всеми силами стараемся ему угодить, вот почему я отправилась в Кент на довольно древнем хетчбэке «Пежо», принадлежащем Герберту, чтобы прийти, увидеть и, при должном везении, победить. Я редко вожу машину и терпеть не могу запруженные автострады и потому тронулась в путь на рассвете, рассудив, что так дорога будет свободнее и я смогу выбраться из Лондона невредимой.
Я приехала к девяти; встреча прошла очень успешно — победа была одержана, контракты подписаны, — и к середине дня вернулась на шоссе. К тому времени движение заметно оживилось, чему решительно не соответствовала машина Герберта, неспособная выжать более пятидесяти миль в час без риска лишиться колес. Я перебралась в левый ряд, но все равно вызывала слишком много гневных гудков и качаний головой. Неприятно, когда тебя считают помехой, особенно если ничего не исправить, и потому в Эшфорде я свернула с автострады на проселочные дороги. У меня совершенно нет чувства направления, но в бардачке лежала карта, и я была полна решимости регулярно съезжать на обочину и сверяться с ней.
3
Фунтовый кекс — традиционный кекс, в рецептуру которого входит по одному фунту муки, масла, яиц и сахара.