Будучи просто сержантом, Кэт не располагала отдельной каютой. Она спала в уголке кубрика вместе с остальными женщинами своего взвода. Однажды ночью Она постучалась в мою дверь вся в слезах, вызванных той странной проблемой, с которой мы обе столкнулись. Дело в том, что наши новые руки иногда стали ощущаться как нечто чужое, не свое. Они повиновались командам, но так, будто были отдельными существами, привитыми к тебе. Ощущение чужеродности было сильнее попыток победить его умом. Я впустила Кэт, позволила ей выплакаться у себя на плече (том - здоровом), а потом разделила с ней свою узкую койку. Мы не делали ничего такого, чего не делали уже много раз в душевой, но теперь это уже была не просто шалость. И когда Кэт уснула, положив голову мне на грудь, я еще долго лежала без сна.
Я все еще любила Уильяма, но если не произойдет чуда, я больше никогда его не увижу. То, что я чувствовала к Кэт, было куда больше простой дружбы. Ни по мнению Кэт, ни по взглядам других офицеров, в этом не было ничего извращенного или порочного. Да при этом - отсутствие даже самой маленькой надежды, что у меня может получиться что-то с Сидом или с кем-нибудь из других мужчин.
Когда я была еще девчонкой, то мы, бывало, напевали насмешливую и одновременно грустную песенку, звучавшую примерно так:
По-моему, этим все сказано.
Я отправилась к Элси Дьюрак - психологу нашего подразделения спецназа, который помог мне разобраться в кое-каких моих комплексах. Потом мы вместе с Кэт навестили Октавию Полл - консультанта по проблемам женского секса. Этот визит закончился смешной четырехсторонней дискуссией совместно с Данте Норелиусом - консультантом по сексу мужскому, результатом чего явилось некое механическое приспособление, над которым мы постоянно хихикали, но которым частенько пользовались, что делало для меня эти отношения более приемлемыми и близкими к норме.
Кэт смирилась с моим желанием держаться за прошлое и не обижалась, что я, лежа с ней, думаю об Уильяме. Она считала это извращением, но романтичным.
Я даже решила обсудить свою проблему с майором, но она подняла меня на смех и выгнала. На борту корабля- все, кто хочет знать, знают, и это было приятно, так как теперь я им не казалась такой страшной и чужой. Если бы я числилась во взводе Кэт или она находилась бы в прямом моем подчинении, ее бы автоматически перевели в другой взвод, что иногда делалось на моей памяти в таких случаях.
Логика подобных решений ясна, но она заставила меня подумать о самой Гарсии. Если бы она влюбилась в другую женщину на корабле, то способа вывести любовницу из непосредственного подчинения майора не существовало. Насколько я знаю, у нее никого и не было.
Кэт в известном смысле переехала ко мне. Может, кому-то это пришлось не по душе, но гораздо больше было таких, которые радовались, что их сержант не следит за ними ежечасно и ежеминутно. Обычно она оставалась со своим взводом до первого отключения света, а затем отправлялась по коридору к моей каютке, по пути встречая других солдат, спешивших по таким же делам. В космической жестянке таких вещей в секрете не удержишь, да никто особо и не пытается это делать.
В наших отношениях с Кэт присутствовал терпкий привкус обреченности - будто обреченные на неминуемую гибель души стремятся слиться в одну, пользуясь истекающими днями жизни. Но ведь это относится ко всем любящим, если, конечно, они не принадлежат к типу людей, живущих по принципу «день прожит, и ладно». Если верить средним показателям, то только у тридцати четырех процентов из нас был шанс на будущее после «Элефанта» - так мы почти все называли Алеф-10, когда дело подошло ко второму гиперпространственному прыжку.
Уильям безропотно пытался объяснить мне физический смысл этого процесса в те времена, когда мы с ним готовились к нашему первому прыжку. Однако математика не давалась мне еще в колледже, а дифференциальное исчисление окончательно и навсегда пригвоздило меня к специализации на английской филологии. Что-то там связано с ускорением. Если вы падаете в коллапсар, то есть в Черную дыру, как это бывает с другими материальными телами, то вы обречены. Но почему-то и вы, и другие окружающие вас люди могут падать туда целую вечность. А с точки зрения окружающего мира, вы выныриваете из этой дыры в другом месте и в другое время и вроде бы сами за это время даже чихнуть не успели.
Что-то в этом роде. Хотя, как мне кажется, подобного эксперимента никто еще не проделывал. Итак, вы разгоняетесь в направлении воображаемого горизонта коллапсара, который заменяет ему поверхность, до заранее рассчитанной скорости, причем проделываете это под определенным углом, благодаря чему выскакиваете из совершенно другого коллапсара в скольких-то световых годах от точки вхождения - может, в пяти, а может, в пяти миллионах. Тут очень важно правильно рассчитать угол, ибо вернуться назад и все начать сначала никому не удастся.
(Мы надеялись, что именно это произошло с первым десантом спецназа на Элефант. Тогда, вполне возможно, они сейчас торчат где-нибудь в другом конце галактики, колонизируя симпатичную маленькую планетку. Учитывая подобную возможность, каждый крейсер располагает некоторым числом установок, имитирующих женскую матку, а также ясельным оборудованием, хотя наш майор смущенно закатывала глаза, описывая это хозяйство. Оно, говорила она, необходимо для укрепления морального уровня, но вряд ли находится в рабочем состоянии. Я еще подумала: а не придется ли в таком случае этим несчастным людям сжать крепче зубы и делать детишек старым добрым способом?)
Поскольку мы отправились от Рая, нам нужно было сделать по меньшей мере два гиперпространственных прыжка, прежде чем мы обретем Элефант. На это требовалось два сто-
летия объективного времени, ежели, конечно, считать, что подобная штука вообще существует. Для нас же это время уложится в одиннадцать исключительно тяжелых месяцев. Кроме тренировок со старинным оружием, солдатам приходилось осваивать боевые скафандры и специальные системы вооружения, которые прилагались к ним на тот случай, если поле стасиса откажется работать или если оно окажется беспомощным перед усовершенствованной технологией врага.
А тем временем я прилежно занималась своей административной работой. Какую-то часть ее составлял бухгалтерский учет, но на корабле, куда ничто не поступает снаружи и ничто не уходит, учет становится делом простым. Большая же часть моего времени шла на поддержание морального уровня бойцов.
К этому я была не слишком хорошо подготовлена, возможно даже, хуже кого угодно на борту. Их музыка казалась мне вовсе не похожей на музыку. Их игры, на мой взгляд, были лишены смысла, даже когда они терпеливо пытались объяснить правила. Кино казалось мне чуть более интересным, особенно с антропологической точки зрения. Что же касается еды и напитков, то тут вкусы изменились сравнительно мало, зато сексуальная жизнь солдат была для меня полна загадок, несмотря на увлечение Кэт и даже оргазмы, которые я время от времени испытывала. Если мимо меня проходили мужчина и женщина, то меня в первую очередь интересовал мужчина. Так что хоть я и любила женщину, но как настоящей лесбиянке цена мне была грош.
Иногда это обстоятельство действовало на меня успокаивающе, как бы укрепляя связь с Уильямом и с моим прошлым вообще. Но чаще я еще острее ощущала свою непохожесть и невозможность полного слияния с этими людьми.