— Какие дела?
— Ты видел по холо, как новобранцы только и делают, что маршируют туда-сюда по плацу, а твеги на них орут?
— Конечно, — ответил Янсма. — Можно встать?
— Валяй.
Гарвин высвободился из облегающего кресла и потер локоть в том месте, куда Дилл три часа назад сделал ему укол.
— Так вот, что касается всего этого топтания по плацу, — сказал Дилл. — Отряд… равняйсь!
Гарвин непроизвольно вытянулся в струнку и застыл как каменный, руки по швам слегка изогнуты в кистях, пятки вместе — носки врозь. Его голова вывернулась так, что ее верхней частью стал подбородок.
— Кру-у-гом!
Гарвин чеканно переставил ноги и резко развернулся на сто восемьдесят градусов.
— Я могу заставить тебя маршировать вперед, назад, налево, направо, вверх и вниз, — сказал дек. — Выполнять перепостроение на марше, равнение на фланги и всю остальную срань. И все это ты будешь проделывать так, как будто ты десять лет только этим и занимался — без шума, без пыли. Одно гипнокондиционирование, три часа в кресле, и все как надо. Никаких мозолей, ни одной капли пота.
От ужаса у Гарвина зашевелилась кожа на голове.
— Так что?.. Это кондиционирование может заставить меня делать все что угодно?
— Ага, — подтвердил Дилл. — А потому инъекцию может сделать только офицер, причем в присутствии группы квалифицированных медиков. — Он засмеялся. — Видишь, как армия заботится о твоих гражданских правах? — Увидев лицо Гарвина, он оборвал смех. — Извини. Наверно, после первого раза это не очень смешно. Это простейший тип кондиционирования, на один укол. Он эффективен только потому, что не вызывает у тебя внутреннего конфликта. Если б я захотел заставить тебя, скажем, пойти и убить твою собственную мать, на это потребовалось бы гораздо больше времени. Может быть, год. Поэтому кондиционирование эффективно далеко не всегда.
— А что это такое — кондиционирование?
— Похоже, ты вырос на вполне пристойной планете, — ответил Дилл. — По всей Конфедерации его используют как крайнюю меру наказания. Три сеанса, и у тебя в голове начинает звучать тихий голосок, который постоянно талдычит, что ты должен и чего не должен делать. Мерзопакость.
— Там, откуда я ушел в армию, — сказал Гарвин, — ничего подобного не было. Там за любое серьезное преступление полагался расстрел на месте.
— Да, гуманизма везде хватает, — согласился Дилл. — Хватит болтать. Пора заняться делом. Как истинным защитникам Конфедерации нам предписано подстричь лужайку перед резиденцией коуда.
— Рекрут Иоситаро, — прокричала Моника Лир в дюйме от уха Ньянгу. — Это не очень тяжелое бревно. Или тяжелое?
— Нет, дек.
— Может, тебе не нравится эта игрушка, рекрут Иоситаро?
— Нравится, дек!
— Я так и думала. Отряд… на счет три перекинуть бревно на другое плечо! Раз… два… три!
Пятеро новобранцев одновременно перебросили восьмифутовое бревно с левого плеча на правое.
— Не стройно, не слаженно, — крикнула Лир. — На счет три бросаем бревно. Раз… два… три!
С глухим стуком бревно свалилось на землю.
— Отряд, равняйсь! Три глубоких вдоха, синхронно…
Иоситаро втянул в себя воздух и часто заморгал глазами, пытаясь выгнать из них пот. За всю свою жизнь он никогда не подвергался таким истязаниям ни от отца, ни от полиции. Он и сам не мог понять, почему он до сих пор не сказал Монике Лир, чтобы это бревно она засунула себе… Сдалась ему эта разведка — можно и в простой пехоте послужить. «Может быть, — думал он, — потому, что просто боюсь. Кто знает, что она со мной сделает, если я хоть заикнусь об уходе».
В кабинете Дилла Лир казалась ему красивой, а теперь он воспринимал ее не иначе как кровососущего монстра, восставшего из того самого ада, в существование которого он лишь совсем недавно поверил. Что до пчелы, которая ее вроде бы поцеловала, то он надеялся, что это мифическое животное размером как минимум с «грирсон» вскоре вернется, чтобы поцеловать ее еще раз.
— Отряд, мы довольны? — рявкнула Лир.
— Да, дек.
Ньянгу удивлялся тому, что четверым его товарищам удалось выжить. Ведь они уже две недели подвергались этим истязаниям. Наверное, местные жители выносливее, чем кажутся. За три дня участия в этом идиотизме ему не удалось узнать о них хоть что-нибудь, кроме имен и кратких сведений о том, что они делали до армии. Палатки, в которых они ночевали, стояли напротив бараков, казавшихся теперь Ньянгу более роскошными, чем любой отель люкс, когда-либо им ограбленный. К тому времени, когда Лир наконец разрешала им расползтись по палаткам, особого желания чесать языком ни у кого уже не было.