Кипчак как будто хотел что-то сказать, но только помотал головой. Остальные тоже покивали или пожали плечами.
— Ставки не ограничены, — сказал дилер, — так что крепче держись в седле, ковбой! И не распускать нюни, когда мы тебя обчистим. Иди, доставай свою заначку.
Гарвин отправился к своей койке, набрал цифры на замке небольшого вещмешка, достал пару носков. В носках оказался плотный рулон из банкнот. Гарвин поспешно оделся, с особой тщательностью проверив, хорошо ли застегнуты ремни на ботинках.
Тут обнаружилось, что Ньянгу тоже не спит.
— Что происходит? — поинтересовался он.
— В санузле играют. Думаю присоединиться.
— Не знал, что ты игрок.
— Я и не игрок. — Гарвин помедлил. — Но парень, затеявший игру, тоже не игрок. Он фокусник.
Ньянгу сел на койке:
— И что ты собираешься делать в этой ситуации?
— Выиграть немного денег.
— Смотри, осторожно!
— Я всегда… — Янсма замолчал на полуслове. Немного подумал. — Хочешь поучаствовать в представлении?
— Я не играю в карты.
— Тебе и не придется. Слушай, у меня только что родилась потрясающая идея. Всем будет очень весело.
Гарвин заговорил очень тихо и быстро. Ньянгу сначала хмурился, но потом усмехнулся.
— Один вопрос, — сказал он. — Зачем мы это делаем? Ведь это грозит неприятностями.
— Ты сам ответил на свой вопрос. Мы любим неприятности.
— Пожалуй, — ответил Иоситаро. — Да, ты прав. Договорились.
Янсма отделил от своего рулона несколько банкнот:
— На. Твой выход — через пятнадцать минут.
Гарвин расправил в руке пять карт, внимательно посмотрел на них Ни хорошо, ни плохо. Он играл четвертый кон. В двух раздачах он пасовал, в третьей поднял ставку и проиграл.
— Для начала — по десять кредитов, — сказала женщина, швырнув банкноту в центр одеяла.
Гарвин бросил на кон пару монет. Туда же легли и другие бумажки. Все, включая Кипчака, остались в игре.
— Ну давай, сынок, — сказал дилер. — Я тебя сделаю.
— Меняю одну, — ответил Янсма, снося карту и взяв другую из прикупа в пять карт. Дилер тут же пополнил прикуп из колоды в своих руках.
— Не подошла, — вздохнул Гарвин и бросил карты. Без него ставки поднимались еще два круга, пока наконец Кипчак не сорвал небольшой куш.
Дилер тасовал колоду, когда в помещение проскользнул Иоситаро.
— Хей, Кипчак! — сказал Ньянгу. — Могу отдать долг. Вчера выиграл в кости.
Уставясь на Ньянгу, Петр поморгал, хотел что-то сказать. Иоситаро слегка повел головой вверх-вниз.
— А! Ну да! — Кипчак поднялся с места. — Я сейчас вернусь!
— Деньги у меня в рюкзаке, — сказал Ньянгу, и они вышли вдвоем.
Сыграли еще один кон. Выиграл дилер.
Вернулись Петр и Ньянгу. По лицу Кипчака проходили штормовые волны, но постепенно он успокоился и сел играть. Ньянгу растянулся вдоль переборки, неподалеку от женщины на стреме. Этакий мучающийся бессонницей прилипала.
Игра шла еще около часа. Гарвин заметил, как один из игроков облизывает губы, когда блефует, и как женщина рассеянно дергает себя за прядь волос, если у нее хорошие карты. Заметил он предательские жесты и у других игроков. Но главное внимание — на дилера. Удача улыбалась то одному, то другому, но деньги медленно, но неуклонно перетекали к толстяку с кольцом на пальце. После часа игры Гарвин выпрямил ноги и задел Кипчака.
— Прошу прощения, — сказал он.
Петр не ответил и только через несколько секунд буркнул:
— Хорошо бы по коктейлю. Такой проигрыш, как у меня сегодня, легче перенести, если ты не слишком трезвый.
Сдающий собрал карты, принялся быстро их тасовать.
— Не возражаешь, если я сниму? — спросил Янсма.
— Нет, — сразу согласился дилер, — имеешь полное право.
— Пополам — к слезам, слегка взяться — смеяться, — пробормотал кто-то.
Гарвин взял колоду в руку и легонько сдвинул. Дилер пристально посмотрел на него, принял колоду. Быстро полетели карты. В санузле повисла глухая тишина, нарушаемая только негромким шумом кондиционеров и пощелкиванием карт — звуком немного более отчетливым, чем обычно.
Дилер посмотрел в свои карты. Его губы дрогнули.
— Похоже, этот кон будет дорого стоить, — объявил он и зашуршал деньгами. — Сотня, чтобы просто посмотреть, не блефую ли я.
— Я в игре, — сказал Кипчак и поставил на кон почти все свои деньги.
— Я тоже, — поддержал Гарвин.
Еще два игрока остались в игре, двое пасовали.
— Меняю две, — сказал Янсма и, сбросив карты, взял две из прикупа. Когда он рассмотрел новые, в его лице ничто не изменилось.