Стеша не отличалась красотой. Простое русское округлое лицо, сочные губы, едва заметные над серыми глазами брови, гладко причесанные, забранные в пучок русые волосы, славянски-рыхловатый нос, полная, белая шея, налитое силой крепкое тело — обычная русская женщина. Но когда Костя читал вслух, а Стеша слушала, подперев ладонью щеку, когда они сумерничали, вспоминая что-либо дорогое, лицо ее излучало такое чудесное сияние, в голосе, в движениях появлялось нечто такое интимно-милое, что, право, она становилась красивее всех признанных красавиц.
Был у Константина прекрасный, высоких кровей ирландец. Почти на глазах его на охоте растерзали волки — только отчаянный предсмертный вопль-визг да клочья шерсти…
В голос плакал большой, грузный мужчина, уткнув крупное лицо в окровавленные псиные волосы. Добрейшая Степанида Григорьевна с ума сходила по любимому члену семьи. Потребовались месяцы, чтобы сгладилось горе… Детей у них не было, жили вдвоем.
С потерей ирландца Константин Васильевич охотился исключительно с моими собаками и поэтому относился к ним, как к своим. Ну, а раз Константин Васильевич любил Марго и Джильду, Степанида Григорьевна тоже не могла не питать к ним нежных чувств.
Охотиться с Константином было необычайно легко и приятно. Изнурительные переходы в летний зной или в осенний дождь переносились им терпеливо, без обычной в таких случаях нудной сварливости. К скромной, ограниченной еде, ко всяческим охотничьим неудобствам и досадным случайностям относился он стоически, а в особо тягостные минуты старался шутками повеселить, подбодрить товарища. Не жадный на убой, сдержанный, выносливый, он был незаменим в любой охотничьей обстановке. Именно поэтому каждую августовскую охоту я проводил с Константином.
Нередко нам сопутствовала Степанида Григорьевна, и тогда отпуск превращался в сущее отдохновение. Мы брали с собой не только охотничьи снаряжения, но и рыбацкие снасти. Нагружали машину всякими нужными и ненужными вещами и отправлялись на месяц, а то и на полтора куда-нибудь в Мещёру, где и дичи много, и рыбы полно.
Разгрузив, отпускали машину, строили где-нибудь на берегу реки или озера два шалаша и праздновали новоселье у костра. В первый же выезд я предложил Стеше поместиться с Костей вместе, в одном шалаше, но она, девически зардевшись, решительно отвергла:
— Нет уж, пожалуйста, живите мужчины отдельно!
Так и повелось: Стеша в своем шалаше, а я с Костей и собаками — в другом.
На попечении Стеши были завтраки, обеды, ужины. Но, случалось, она «бастовала»: брала ружье, надевала сапоги и отправлялась с нами на охоту. Тогда, вернувшись, сообща кухарничали, весело, безобидно подтрунивая друг над другом.
Иногда, ночью, ловили рыбу. Ночная ловля требует большого навыка, особого умения по колокольчику определять клев и инстинктом улавливать момент, когда надо подсекать.
Переговаривались шепотом и только о самом необходимом.
Шагах в десяти потрескивал костерок, на рогульке висел чайник, у закусок хлопотала Стеша. В огненном отсвете появлялись то щека, то бронзовая рука, то кусок юбки, то блестящее голенище резинового сапога. Изредка хрустально звенел колокольчик, всвистывала леска, будоражилась ласковая, в полированных бликах вода, и в свете костра золотилась рыбка.
— Есть жареное! — радовалась Стеша.
Августовские ночи были великолепны: прохлада, россыпь звезд в темной бездне, покой на земле…
Марго с Джильдой, вальяжно растянувшись, блаженно урчали во сне. На сковороде сердились караси. Стеша переворачивала их ножом, поддерживая пальцем левой руки, каждый раз облизывая и дуя на него.
— Изжаришь палец! — смеялся Костя.
— Караси вкуса не потеряют! — отшучивалась она…
В моей жизни нет числа ночным кострам — все они одинаковы, но каждый раз в каждом костре ощущаешь покоряющее поэтическое обаяние, и каждый новый костер воспринимается как неведомая ранее первородная, колдовская красота.
— Я не умею по-умному обсказать, — проникновенно признавалась Стеша, — но вот вся душа моя светом озаряется от костра! И так легко на сердце становится, так каждая жилочка играет, что сказать не могу… Нет, баба я — баба и есть!..
Степанида Григорьевна любила бродить за нами на охоте. У нее было свое охотничье снаряжение: хорошая легонькая бескурковка — подарок Кости в день двадцатилетия супружества, болотные сапоги, патронташ, ковровый ягдташ, короткая ладная юбчонка поверх штанов защитного цвета, прорезиненная тужурка с капюшоном на случай дождя.