Вот Джильда — молодой темпераментный пойнтер — потянула, трепетно хватая пастью воздух, струнно пружиня прутом, вытянув на уровень шеи голову; ей секундировала радость моя, английский сеттер, опытная старушка Марго, и мы втроем, затаив дыхание, с ружьями наготове, осторожно спешили к собакам…
Стеша наравне с нами переносила усталь, не жаловалась, не хныкала. Когда надо, смело шагала по топкому болоту и, не боясь набрать в сапоги воду, переправлялась вброд через речку.
Она вела себя как настоящий охотник, но отличалась от него самым существенным — никогда не стреляла. Подойдет, приготовится, вскинет ружье, прицелится… Костя крикнет:
— Бей!
Она улыбнется и опустит ружье.
— Не могу! Не неволь — не могу!..
Непринужденно, вольготно жилось нам втроем на охоте.
Хорошо было и вдвоем. Правда, не доставало всевозможных грибных, ягодных и рыбных маринадов, приготовляемых Стешей, исчезал и тот особый настрой, который порождался приветливой молодой женщиной, но охотилось нам так же увлеченно, рыбачилось не менее романтично, и костер, так же лаская душу, вызывал дружеские сокровенные речи…
Помню грозовую ночь, раскатывающийся по лесу как бы пушечный грохот, шумный ливень, бурный и резкий ветер.
Заснули перед зарей, проснулись поздно. Шел розный, спокойный, «обложной» дождь. Мы лежали, смотрели на озеро, покрытое свинцовой рябью, и неторопливо продолжали вчерашний разговор:
— Для нас я исключаю промысел, добычу во имя существования, — рассуждал Костя. — Для нас охота совсем иное! Если говорить о своих ощущениях, то, например, после месяца житья вот в таком шалаше я вновь становлюсь полным сил и деятельности. Молодею, что ли, черт его знает. Ты видал отработанный аккумулятор? Чуть краснеет лампочка — вот-вот совсем погаснет, иссякнут последние силенки… А когда его зарядят, когда он опять наполнится энергией, лампа излучает ослепительный свет. Так для меня и охота: вновь заряжаюсь и вновь работаю в полную силу, отдаю с удовольствием, с увлечением полученную зарядку.
— Слушая тебя, можно подумать, что все должны стать охотниками, иначе заснут и потеряют работоспособность, — вставляю я.
— Напрасно иронизируешь. Не обязательно именно охота, но какой-то возбуждающий чувства спорт, увлечение, не связанное непосредственно с работой, с повседневным трудом, непременно должно владеть каждым человеком. Охота, рыбалка, туризм, шахматы, огород, сад, грибы, ягоды, фотография, коллекционирование — да буквально все, все может целиком захватить человека, освежать, наполнять его новизной, возвращать к труду вновь «заряженным». Естественно, я говорю лишь о здоровых людях.
К обеду дождь истощился, ярко заголубело вымытое небо, сверкающей чистотой заиграла зелень. Можно было собираться на охоту.
Обычно в хорошую погоду на охоту выходили мы рано, на рассвете, по холодной утренней росе. Шагаешь, корчишься, запихивая руки в сырые рукава негреющей сатиновой рубахи, нахлобучив кепку на уши, чтобы с козырька не стекали на нос противные капли… Но вот собака придержала ход, алчно хватила пастью воздух, потянула — и мгновенно забыты холод, сырость, щекочущие струи за шиворотом; рука срывает с плеча ружье, шаг становится медленней, рассчитанней, легче.
— Спокойно, собачка. Спокойно, милая…
Телу жарко, кепка откинута на затылок, дыхание глубокое, но не слышное, пальцы жадно сжимают шейку ложи… А потом стойка, выстрел, возбужденные крики, во всем теле неуемная сила. С полем!
Хорошо, упоительно хорошо охотничье августовское утро с добрыми, страстными, понимающими толк в охоте собаками.
Стрелял Константин почти всегда навскидку, метко, но никогда не хвастался убоем и терпеть не мог вранья о потрясающей стрельбе без промаха. И когда увлекшийся охотник, переступая нормы возможного, пылко жестикулируя, начинал изображать, как с одного выстрела у него «валится» пара, как на тяге «бьет дублетом» и вальдшнепы «камнем падают прямо в ноги», Костя бесцеремонно останавливал «меткого» стрелка:
— Хватит, дорогой, а то всю дичь перебьешь.
Хорош, красив был он в момент выстрела. Именно таким должен быть охотник-спортсмен: крепкий, статный, подавшийся вперед, с твердым упором на левую ногу, со склоненной к ложе головой; в каждом изгибе его тела чувствовалась слитность с застывшей в страстном ожидании собакой….
Жизнь в шалаше наряду со многими прелестями чревата и неприятными случайностями.
Однажды, вернувшись с охоты, мы застали трех молодцов с весьма «агрессивными» намерениями.
— Водка есть? — не здороваясь, обратился к Константину Васильевичу чумазый, веснушчатый малый в зеленой шляпе.