Я с уважением взглянул на офицера. Эта мысль тоже не давала мне покоя. Интересно, он просто так решил высказать мне свои опасения или у него есть конкретное предложение?
- Такое возможно, но нам все-равно нечем прикрыться с флангов, - ответил я.
- Мы могли бы выставить заслоны из местных жителей.
Думал ли я об этом? Конечно, первое что пришло мне в голову, это вывести на улицы всех, кто может держать оружие. Но имел ли я моральное право на то, чтобы отправлять в бой поселенцев? Мы оказались в критической ситуации, где жизнь военных стоила столько же, сколько и жизнь гражданских. Но моряки давали присягу защищать жителей островов до последней капли крови. Конечно все это красивые слова, но они накладывают определенные обязательства.
- Наша задача защищать горожан, а не прикрывать ими наши спины, - сказал я.
Лейтенант задумчиво кивнул.
- Раньше дикари всегда атаковали в лоб, - попытался я его успокоить, - будем надеяться, что, за последнее время, их тактика не изменилась.
О том, что теперь, вместе с дикарями, против нас воюют бывшие офицеры адмиралтейства, я говорить не стал. Пусть мои страхи останутся только моими. Десантники с надеждой поглядывали в мою сторону. Каждый из них ждал только одного, приказа все бросить и отойти к комендатуре. Нужно было, как-то поднять боевой дух. Вот только, как?
- Разрешите идти? - спросил лейтенант.
- Идите.
Я вернулся в дом проведать раненых. Десантник, который был без сознания, пришел в себя, но радости это не прибавило. Он не понимал, где-находится и только жалобно всхлипывал, словно брошенный котенок.
- Может его, того? - спросил сержант, показав на револьвер, - санитар говорит плох, не выживет. Зачем мучить?
- Подождем, - ответил я, - умереть он всегда успеет.
Сержант тяжело вздохнул. Я его хорошо понимал, слушать жалобные стоны было невыносимо.
- Как Вы думаете, господин супер-лейтенант, подмога подойдет? - спросил другой раненый десантник.
- Должна подойти.
- Скорее бы.
Я внимательно осмотрел дом, в случае, если нас "выдавят" с перекрестка, возможно придется здесь оборонятся. На окнах были крепкие ставни, а из коридора, в глубину сада, вел черный ход. В детской мне попались на глаза: толстая ученическая тетрадь в кожаном переплете, огарок свечи и несколько карандашей. Я взял их с собой.
После того, как стрельба на окраинах смолкла, наступила удивительная тишина. Установленные на набережной орудия, тоже прекратили огонь. Десантники беспокойно оглядывались по сторонам.
Я вышел из дома, сел на ящик у самой баррикады, зажег свечу и поставил рядом. Маленький дрожащий огонек пламени приковал к себе всеобщее внимание. Моряки с удивлением смотрели на меня.
- Не боитесь, что дикари начнут стрелять на свет? - спросил Ваг.
- Нет, они не могут видеть меня из-за завала.
Я разложил солдатские медальоны и офицерские книжки погибших, достал из планшетки ученическую тетрадь, и принялся, в столбик, записывать фамилии. Краем глаза я видел, что моряки внимательно наблюдают за мной.
- Что Вы делаете? - удивился интендант.
- Заполняю судовой журнал, - громко сказал я.
Командир морины обязать записывать все, что происходит. Судовой журнал это все равно, что знамя, второй по значимости символ. Если старший офицер его заполняет, значит все в порядке и нет причин для паники. Мне было необходимо, хоть как-то, поднять дух уставших и напуганных людей. К тому же простая и монотонная работа, позволяла самому отвлечься от гнетущих мыслей.
Я оформил первую страницу: записал свои данные и дату, когда принял командование над сводным отрядом, указал боевую задачу, составил подробный список действий. На второй странице я перечислил фамилии тех, кто сражался на баррикаде, имена погибших и дезертиров. В отряде я знал всего несколько человек, но остальные помогли мне заполнить пробелы. Когда я закончил, Ваг угостил меня сигарой.
- Это не настоящий журнал, - тихо, так чтобы никто не услышал, сказал он, - это ученическая тетрадь. Где Вы ее раздобыли?
- Позаимствовал в доме, - так же тихо ответил я.
- Мы с Вами словно мародеры, - проворчал он, - взломали двери, взяли чужое имущество.
Я с удивлением уставился на интенданта. Признаться, не ожидал от него такой щепетильности.
- Сделаем запись в судовом журнале, - сказал я, - какой номер дома?
- 14-ый.
Я перевернул страницу и записал: "Супер-лейтенант Бур взял в доме N14 по Канатной улице: пять ложек кофе, тетрадь, свечу и 2 карандаша. После окончания боевых действий обязуюсь возместить хозяевам все расходы. В случае моей смерти, прошу командование сделать это за меня. Число, подпись". Я показал Вагу запись.
- Удовлетворены?
- Великий океан, я же не серьезно сказал.
Я убрал тетрадь в планшетку и затушил свечу. Все-таки не стоило долго оставаться на свету. Офицерская бравада вещь полезная, но увлекаться ей не стоит. Дикари не могли разглядеть меня за завалом, но что им мешает пустить стрелу с крыши или с дерева.
Через полчаса к нам прибежал вестовой из комендатуры. Оставшийся там гарнизон благодарил за продукты, которые мы нашли в офицерском клубе и отправили с нарочным, и спрашивал о состоянии дел. В штабе скопилось много гражданских. Корабли отошли и всех, кто пришел после их ухода, размещали в подвалах комендатуры. Я быстро набросал короткий отчет и передал десантнику. Конечно, Ваг и лейтенант хотели, чтобы я попросил помощи, но делать этого не стоило. В штабе остался один неполный взвод, всего тринадцать человек и группа вооруженных колонистов. В случае нападения, баррикаду они не спасут, зато смогут продержаться в здании до прихода помощи.
Я был уверен в том, что туземцы собирают, в захваченной части города, большой отряд. Появление Бао было не случайным. Очень скоро атакующие накопят достаточно сил для серьезного штурма. Словно прочитав мои мысли, люди притихли. Десантники проверяли оружие, готовили ручные бомбы. Мне хотелось верить в то, что душу Рока сейчас треплют на дне морские дьяволы, припоминая капитану прошлые грехи. Если ледяная бездна, в которой вечно страдают грешники, действительно существует, ему там самое место.
Я все еще надеялся на то, что десантники, укрывшиеся в форте на границе с вардами, решатся на марш-бросок и выручат нас из беды. Но с каждой минутой, проведенной на перекрестке, надежда становилась слабее.
Дикари не стали атаковать в лоб и не решились обойти с флангов. Они поступили умнее. Сначала я даже не понял, что происходит, когда сверху, прямо с неба, на нас посыпались стрелы. Кто-то закричал, один десантник изогнулся дугой, пытаясь дотянуться до древка, торчащего из спины. Рядом со мной, неожиданно, охнул Ваг и с удивлением посмотрел на свою толстую ляжку, пробитую стрелой. Дикари выставили против нас лучников, которые не стали выискивать случайные цели, а пустили стрелы почти под прямым углом в небо. Долетев до верхней точки, они обрушились вниз, увлекаемые к земле тяжелыми кованными наконечниками. Конечно, в этом случае, стрела теряла часть своей убойной силы, но ее вполне хватило для того, чтобы пробить гимнастерку и глубоко вонзиться в тело. Возможно от этой напасти нас бы смогли уберечь толстые кожаные куртки, в которые наряжались абордажные команды лет 500 назад, но в современной армии никто не думал о том, что десантникам может понадобиться защита от стрел.
- В дом, - закричал я, - скорее в дом!
Мы едва успели укрыться под крышей, несколько человек остались лежать на улице. А стрелы все падали и падали, протыкая уже мертвые тела, распростертые на мостовой.
- Приготовиться к отражению атаки, - приказал я.
Люди бросились к окнам.
Ваг с трудом доковылял до кухни и теперь сидел на табурете, разглядывая свою рану. Он схватился за древко, хотел вырвать стрелу, но я его остановил.
- Не надо. Будет только хуже.