- На меня напали, а Вас не было рядом, - упрекнул я его, - но сейчас мне некогда это обсуждать. У меня важные дела в городе.
- Я пойду с Вами.
- Нет, Зут, боюсь, что сейчас Вы мне не сможете помочь. Дело очень серьезное и опасное. Возможно мне придется нарушить устав.
Лейтенант упрямо мотнул головой.
- Я приставлен к Вам для охраны, куда Вы, туда и я, - твердо сказал он.
- Это невозможно. Прощайте.
Я кивнул ему и быстрым шагом пошел по набережной.
Из всех вариантов у меня оставался только один. Если детей нет на гауптвахте, значит Рок держит их у себя дома. Сначала я совершенно не представлял, куда бежать, но потом вспомнил слова лейтенанта Веса, о том, что капитан будет держать заложников под рукой. Не станет же он возить их с собой в двуколке. А дома у него есть женщина, дикарка, которая может присмотреть за детьми.
Что-то заставило меня оглянуться. Зут следовал за мной по пятам.
- Какого черта Вы здесь делаете? - напустился я на него.
- Один раз я Вас уже подвел, второй раз это не повторится.
У меня совершенно не было времени спорить с упрямым мальчишкой и, если честно, мне очень нужен был помощник.
- Хорошо, - сказал я, - следуйте за мной и не задавайте вопросов.
В конце концов это не только мое дело. Если Муки не получит обратно своих детей, город погибнет, и мы вместе с ним.
Ощущение надвигающейся катастрофы стало острее. Улицы совсем опустели, даже самые смелые лавочники запирали свои магазины и со всех ног бежали домой. Двери и ставни коттеджей были наглухо закрыты, но я чувствовал, что там внутри затаились люди. Иногда из дворов доносился едва слышный шепот, скрип засовов, плачь детей. Несчастные, обреченные люди не могли знать, что, если моя миссия провалится, отсидеться за крепкими дверями у них не получится.
Нужный дом мы нашли не сразу, все-таки я был здесь всего один раз. Ворота были закрыты на засов, поэтому нам пришлось перелезть через забор. Я поднялся на крыльцо и заглянул в окно. В отличие от других домов, здесь никто не собирался закрывать ставни и запирать двери. Через стекло я ничего не увидел, поэтому прошел внутрь. Зут следовал за мной. В гостиной и на кухне никого не оказалось. Я проверил спальни и решил спуститься в подвал.
- Это же дом господина капитана, - громко сказал лейтенант, - Вы думаете с ним, что-нибудь случилось?
- Тише, пожалуйста, - ответил я, вытаскивая саблю из ножен.
Зут с удивлением следил за моими действиями и, на всякий случай, достал револьвер.
Я медленно спустился вниз по лестнице, ведущей в погреб, и потянул на себя тяжелую дверь. В небольшом помещении, на полу, лежали матрасы, на которых сидело сразу много людей. В комнате было темно, свет проникал через два небольших окошка, расположенных прямо под потолком. Я остановился на пороге, разглядывая пеструю компанию. На матрасах сидели сын и дочь Муки, рядом с ними, почему-то со связанными руками, расположилась подружка капитана - Дайала, а напротив, с револьвером в руке, устроился какой-то господин в штатском. Видимо он совершенно не ожидал гостей, потому что, при моем появлении, незнакомец растерялся и сразу опустил оружие, когда я приставил к его груди обнаженный клинок.
- Бросьте револьвер, - сказал я.
Мужчина был ужасно напуган и выполнил мой приказ без разговоров.
Краем глаза я видел, как Зут спустился и встал сбоку от меня, револьвер он держал наготове.
- Господин лейтенант, - сказал я, - пожалуйста, освободите пленницу.
- Слушаюсь, - ответил Зут, но вместо того, чтобы подойти к женщине, размахнулся и ударил меня по голове. Перед глазами вспыхнули разноцветные искры, и я мягко повалился на земляной пол.
Не знаю сколько времени я пролежал без сознания. Когда я открыл глаза, в подвале было сумрачно, казалось, что за окнами вечер. Ни один звук не проникал снаружи, словно дом накрыли огромным одеялом. Я попробовал сесть, но у меня ничего не получилось. Дикарка, что-то сказала, сын Муки подошел ко мне, помог подняться и дал напиться из большого глиняного кувшина. В подвале мы остались вчетвером, Зут и незнакомец в штатском ушли. Мои руки были связаны, а дверь заперта. Я прислонился к стене и закрыл глаза, казалось голова сейчас разорвется от боли, но кровь из разбитого виска больше не текла. Дети сидели в обнимку с женщиной и она, что-то тихо им говорила. Слов я разобрать не мог, но журчание чужой речи, успокаивало. Никогда бы не подумал, что дети могут так тихо себя вести. Они ничего не просили, не жаловались и не плакали. Время шло, а я сидел связанный и ничего не мог с этим поделать, и некому было нам помочь.
Наконец на лестнице послышались голоса, заскрипела дверь. Первым вошел Вес. Лейтенант остановился на пороге и огляделся. Он был связан, как и я. Следом появились Зут и, уже знакомый мне, человек в штатском. Лейтенант сильно толкнул Веса, следователь споткнулся и повалился на пол рядом со мной.
- Ну, вот, - радостно сказал Зут, - теперь все в сборе.
Вес застонал, видимо сильно ударился. При падении с него слетели очки и теперь он пытался нащупать их, шаря по полу руками.
- Что все это значит? - спросил я.
Мне никто не ответил, Зут и его сообщник вышли и закрыли за собой дверь.
Я облокотился о стену, постарался сесть поудобнее и занялся веревкой. Нам связали руки спереди, поэтому можно было попытаться распутать узлы. Тюремщики свое дело знали хорошо, кисти рук онемели. Веревка оказалась прочной, а узлы настолько хорошо стянуты, что я чуть не сломал себе зубы, когда попытался освободиться.
- Бесполезно, - тихо сказал Вес, - я уже пробовал в тюрьме.
Он наконец нашел очки и водрузил себе на нос. Одно стекло треснуло.
- Зачем Вас сюда привели? - спросил я.
- А, Вы как думаете? - огрызнулся следователь, - чтобы убить.
Какое-то время мы сидели молча. Дети лежали на матрасе, положив головы на колени Дайялы. Сначала я подумал, что они спят, но потом разглядел, в полумраке, открытые глаза. Страха не было. Я ощущал невероятную усталость. Сегодняшний беспокойный день лишил меня последних сил. Я попробовал подремать, но мешало невнятное бормотание Веса. Забившись в дальний угол, он то ли молился, то ли разговаривал сам с собой.
- Что Вы там шепчите?
- Не Ваше дело.
В темноте не видно было его лица.
- Почему же, - не согласился я, - говорите вслух. Облегчите душу перед смертью.
- Мне не в чем каяться.
- Вы убийца, подлец и доносчик.
Следователь завозился в темноте, словно голодная мышь.
- Я никого не убивал.
- Убивали. Я сам опознал нож, которым Вы зарезали Луца. Я видел его у Вас на столе.
Я думал, что Вес начнет кричать и ругаться, но он не стал оправдываться.
- Его мог взять кто угодно. Мне незачем было убивать доктора.
Его самоуверенность начинала бесить меня.
- Луц рассказал мне о том, что отдал Вам фальшивый отчет о вскрытии. Вы об этом узнали и убили единственного свидетеля.
Странное дело, казалось мои слова должны были окончательно "добить" лейтенанта, но чем больше я говорил, тем тверже становился его голос. Он даже выбрался из темноты и подобрался поближе ко мне.
- Улик против меня нет, - вызывающим тоном сказал он.
- А, как же нож?
- Бросьте, - перебил меня Вес, - как они его Вам подсунули? Показали и спросили не видели ли Вы этот нож у меня на столе?
- Орудие убийства при мне доставили из лазарета, его принесли на подносе и....
Неожиданно Вес затрясся и стал издавать, какие-то странные звуки. Я подумал, что ему плохо, но оказалось, что лейтенант смеялся. Я с ужасом смотрел на него и думал о том, что следователь сошел с ума. Наконец он перестал каркать и вытер губы связанными руками.
- Вы это серьезно?! Единственную улику несли через весь город на подносе?! Вы, что совсем идиот!?